Империи песка - Дэвид У. Болл
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– В этот раз мы его не найдем.
– Полю нельзя сообщать об этом, – сказала мужу Серена. – Пока не время. Ты можешь ошибаться. С ним могло произойти что угодно.
Анри согласился.
Поль для себя решил: отец либо отправился куда-то пьянствовать, либо окончательно так на него разозлился, что больше не хочет жить с таким сыном под одной крышей. Мальчик старался вообще не думать об этом. Прошла неделя, вторая, и он не мог не заметить, что без отца его жизнь стала легче. Он любил отца и ненавидел себя за подобную мысль, но она продолжала вертеться в его голове. Эх, вот если бы вернуть отца, каким тот был прежде, и если бы все у них пошло, как когда-то…
Элизабет жила где-то в городе. Она приезжала и уезжала, ничего не объясняя. Если ей требовалось навестить Поля, она выбирала время, когда вероятность столкнуться с Анри была минимальной. Графа она ни разу не видела. Она не знала, обнаружил ли он махинации с его владениями, и совсем не хотела оказаться здесь, когда это случится. Впрочем, он вряд ли что-то знал, ведь она перехватила дурацкое письмо Жюля. Однако граф обладал широкими связями, и раскрытие правды было лишь вопросом времени. Вот только… управляющий имуществом графа поступил добровольцем в Национальную гвардию, где его застрелил подчиненный. Дела графа находились в полнейшем беспорядке. Анри был слишком занят, чтобы лично заниматься ими, и они его особо не заботили.
Элизабет не съехала из шато, но практически не появлялась там. Полю она сказала, что сейчас дела заставляют ее жить в городе, хотя это временно и она вернется. В один из снежных дней Поль случайно увидел мать проезжавшей по бульвару. Рядом с ней сидел мужчина в элегантном цилиндре и пальто с меховым воротником. Модный облик дополняла аккуратно подстриженная бородка. Мать сидела, положив голову ему на плечо, а мужчина обнимал ее за талию. Поль позвал ее и побежал за экипажем. Смеющаяся Элизабет не увидела сына и вскоре скрылась из виду.
Анри работал как проклятый, делая все новые и новые воздушные шары. Это придавало смысл его жизни, удерживало от раздумий о брате и ухудшающемся положении в городе. Был запущен шар «Вольта», которому предстояло достичь Алжира. На борту находилось оборудование и инструменты для наблюдения за приближающимся полным солнечным затмением. Не известно, достиг ли шар места назначения, но даже сам запуск явился маленькой победой над пруссаками, доказывающей, что французская наука продолжает развиваться даже в условиях войны, а коллективная воля французов остается несломленной.
Как-то поздним вечером во второй половине декабря, когда мальчики уже спали, а Анри с Сереной, обнявшись, лежали в постели, он сказал жене:
– Я хочу пригласить тебя в оперу. В сочельник будут давать представление. Бенефис.
Анри не был поклонником светских развлечений, особенно во время осады, но он любил оперу и хотел немного отвлечься от череды повседневных дел. В городе осталось немало актеров и музыкантов, и одного известного режиссера уговорили взяться за постановку оперы. Париж всячески стремился поддержать моральный дух горожан и напомнить, что их столица по-прежнему остается признанным центром цивилизованного мира.
– В оперу? На что?
– Уверен, тебе очень понравится. – Анри показал ей приглашение. – Опера называется «Африканка». Я уже слушал ее. Там рассказывается об африканской женщине по имени Селика.
– Селика? Это имя очень похожа на мое.
– Она притворяется рабыней, хотя на самом деле является правительницей своего народа.
– Зачем правительнице притворяться рабыней?
– Для сюжета и еще чтобы полюбить героя. Он известный путешественник. Она умеет читать карты и показывает ему путь в Индию.
– Да кто не умеет читать карты? А если этот человек такой известный путешественник, зачем ему понадобилась ее помощь, чтобы попасть в Индию?
Анри улыбнулся:
– А я бы смог попасть в сердце пустыни? Он не первый мужчина, которому требуется помощь умной правительницы. Во всяком случае, в опере полно интересных моментов. Там есть корабли и буря на море. Ядовитое дерево и великий инквизитор.
– Великий… кто?
– Инквизитор. Это что-то вроде следователя. Он работает на Церковь, пытает людей и отправляет на казнь.
Серена наморщила лоб. Она на собственном опыте знала, какое множество неприятных людей входило в Церковь Анри.
– Как интересно. И он тоже поет?
– В опере все поют. Это очень красивая постановка. И музыка красивая. Флейты, гобои, скрипки. Все это очень захватывает, а по красоте похоже на тебя.
– Чем больше ты рассказываешь, тем глупее мне кажется этот спектакль.
– Согласен. Сюжет глупый. Но красивый. Тебе понравится. Я это знаю. За исключением того, что в конце правительница позволяет путешественнику отплыть на корабле с другой женщиной. – Анри нежно прижал жену к себе. – На его месте я бы, конечно же, выбросил ту женщину за борт и вернулся к тебе.
– Тебе бы даже не понадобилось ее выбрасывать, – сказала Серена. – Я бы напустила ей в постель скорпионов. Она бы умерла в первую же ночь.
– В самом деле? Ты прекрасно понимаешь условности оперы. И эта женщина, даже умирая от ядовитых укусов, продолжала бы петь.
– Ей пришлось бы долго петь, – засмеялась Серена.
– Говорят, опера доконала композитора. Кстати, я с ним один раз встречался. Его фамилия Мейербер. Он действительно умер в день окончания оперы.
– Тяжело же ему досталась эта «Африканка».
– Да, согласен. Я попрошу тебя одеться так, чтобы весь Париж видел, как выглядит настоящая африканская правительница.
Для Серены это была болезненная тема.
– Анри, твои соотечественники вообще не хотят меня видеть, как бы я ни нарядилась. Ты это знаешь. Они считают меня прусской шпионкой.
Париж и парижане никогда не оказывали ей теплый прием. Серена никогда не чувствовала себя здесь как дома. Ее не принимали как равную. Однако с началом войны все стало значительно хуже, и унижения, которым подвергалась Серена, чередовались с озлобленностью, исходящей от горожан.
Незадолго до начала осады городские власти собрали и выслали из Парижа большое число жителей, чей характер и поведение не считались образцовыми. По произволу чиновников парижских бедняков грузили на телеги и везли к месту сбора близ ворот Пуэн-дю-Жур. Из открытых ворот потянулась длинная угрюмая процессия.
Серена возвращалась с Монпарнаса, где навещала своих алжирских друзей, когда жандарм, появившийся перед экипажем, загородил ей путь. Он грубо потребовал выйти
