Вся твоя ложь - Гарриет Тайс

дальнем конце комнаты плотно закрыты. Единственный источник света в палате – это мигание лампочек на табло приборов, которые, как я догадываюсь, поддерживают жизнь Дейзи. Теперь я стою рядом с кроватью и вижу маленькую фигурку, закутанную в одеяло. Рядом с кроватью сидит женщина, склонив голову и раскинув руки поверх одеяла. Это Джулия.

– Привет, – говорю я тихим мягким голосом.

Нет никакой реакции.

– Привет, – снова говорю я, на этот раз громче.

По-прежнему ничего. Я обхожу кровать, где сидит Джулия, и кладу руку ей на плечо, сначала нежно, потом крепче, хотя она все равно никак не реагирует. Наконец, когда я уже думала, что это все бесполезно, она поворачивает ко мне свое осунувшееся лицо.

– Сэди, – говорит она голосом, который доносится как будто откуда-то издалека. – Сэди.

– Я хотела проведать Дейзи. Можно?

– Да, конечно. Вот, – говорит Джулия. – Можешь посмотреть на нее.

Я смотрю на кровать. Саму Дейзи практически не видно. Каждая часть ее тела, не прикрытая одеялом, подключена к специальной медицинской аппаратуре. Ее лицо закрыто пластиковой дыхательной маской, а из рядом стоящего аппарата доносится ритмичный звук.

– С ней все будет в порядке? – спрашиваю я, слова вырываются наружу прежде, чем я успеваю их остановить.

Выражение лица Джулии меняется. Теперь на нем отражается что-то, что может быть страхом за Дейзи или может быть гневом на мою неуклюжесть. Она отворачивается и снова смотрит на дочь.

– Не знаю, – отвечает она, – действительно не знаю.

Больше она ничего не говорит. Я провожу в палате еще несколько минут и, в последний раз погладив Джулию по костлявому плечу, ухожу. С тяжелым сердцем я выхожу из больницы и направляюсь домой, до глубины души потрясенная тем, в каком безжизненном состоянии пребывает Дейзи. Эта тяжесть лежит у меня на душе до самого вечера, даже когда я иду в школу забирать Робин.

Я так и не смогла избавиться от этого гнетущего состояния щемящей тревоги, даже несмотря на то, что потратила всю вторую половину дня, занимаясь уборкой дома и небольшой перестановкой мебели, такой старой и изношенной, что ее впору было бы не глядя выбросить, а не переставлять с места на место. Я написала Николь сообщение, предупредив, что сегодня я освободилась рано и сама заберу Робин после уроков. Я также предложила ей потом сходить выпить кофе, но она пока не ответила.

Когда я вижу ее у школьных ворот, то какое-то время гадаю, захочет ли она разговаривать со мной. Но она, как обычно, очень дружелюбно меня приветствует и извиняется за то, что не ответила на мое сообщение. Николь интересуется, как прошел мой визит в больницу.

– Как это страшно, – вздыхает она. – Мне ужасно жалко их обеих. Но мы ничего не можем поделать. Разве что морально поддержать Джулию, когда она попросит, вот и все. Когда Дейзи выйдет из комы, можно, наверное, будет чем-то помочь.

– Да, наверное, ты права, – говорю я.

Я собираюсь расспросить Николь, что она на самом деле думает о шансах Дейзи на выздоровление, но в этот момент нас окружает целая толпа родителей, желающих узнать у Николь самые последние новости. Я отступаю назад из этого круга мам и жду, когда девочки выйдут из школы. Лицо Робин озарилось от радости, когда она увидела меня.

– Как прошел твой день, милая? – спрашиваю я.

– Все хорошо, – говорит Робин. – Я отлично написала тест.

– Это здорово, – восклицаю я.

Мы уже собираемся уходить, когда я вижу, что Пиппа и Николь очень напряженно о чем-то разговаривают на тротуаре. Николь очень эмоционально жестикулирует, а Пиппа, кажется, плачет.

– С Пиппой все в порядке?

– Она очень плохо написала тест, – говорит Робин. – У нее результат ниже пятидесяти баллов. Она в жутком стрессе.

Я смотрю на нее с сочувствием. Мы уже поворачиваемся, чтобы уйти, как Николь окликает меня:

– Сэди! Подожди. Я хочу тебя кое о чем спросить.

Мы ждем, когда они подойдут. Пиппа вся в слезах, глаза у нее красные, но Николь выглядит какой-то радостно-взволнованной.

– Мне пришла в голову блестящая идея, – говорит она. – Думаю, что этим девочкам необходима небольшая передышка. Например, поездка на пару дней на море.

Пиппа становится немного веселее.

Николь продолжает:

– У меня есть загородный дом в Олдборо, на побережье Суффолка. Я подумала: почему бы не свозить туда детей на выходные? Ты тоже можешь поехать.

– Я бы с удовольствием, – отвечаю я, – но мне завтра нужно на работу.

– Ой, мам, – говорит Робин, и я слышу горькое разочарование в ее голосе.

– Да… Извините, – обращаюсь я одновременно и к Робин, и к Николь, – но у меня завтра важная встреча.

– Ничего. Все в порядке, – говорит Николь. – Я с удовольствием возьму Робин с собой. Это не проблема.

Девочки одновременно кричат «да». Робин умоляюще смотрит на меня. И Николь тоже.

– Ты окажешь мне большую услугу, – говорит она. – Робин так хорошо влияет на Пиппу. Она такая спокойная. Можно мы возьмем