Вся твоя ложь - Гарриет Тайс

– Ну что, начнем? – спрашиваю я.

– Начнем что?

– Начнем обсуждать ваши показания, – говорю я. – У меня есть копия вашего заявления, если хотите, можете взглянуть.

Я пытаюсь передать ему документ, но он отмахивается.

– Только не сейчас, – заявляет он. – Я сейчас действительно не в настроении. Это все вгоняет меня в жуткую депрессию.

– Тем не менее нам нужно пройти через все это.

– Тем не менее… Тем не менее… – кривляясь, повторяет он за мной с насмешкой в голосе. – Вы же сейчас не в суде, госпожа адвокат. Отложите, пожалуйста, свою гребаную работу хоть раз в своей гребаной жизни и, черт возьми, выпейте уже со мной.

Теперь он меня просто бесит. Я собираю свои бумаги, кладу их в сумку и встаю.

– Я, пожалуй, пойду, – сообщаю я. – Похоже, сейчас для вас действительно не самое подходящее время.

Он откидывается на спинку дивана, уронив голову на руки.

– Не уходите, – бормочет он. – Извините. Мне очень жаль.

Меня переполняет гнев. Я отказалась от выходных с Робин ради вот этого! Но его поза настолько жалкая, что я невольно испытываю к нему сочувствие.

– Вы сейчас переживаете очень трудное время, – говорю я, – я это понимаю. Но вы должны попытаться успокоиться. Если вы будете в понедельник на слушании в таком стрессовом состоянии, это вам не поможет. Почему бы мне не приготовить чашку чая? Или кофе?

– К черту чай, – отмахивается он. – К черту кофе.

В его голосе уже не слышно агрессии. Наоборот, он звучит так, как будто сейчас разразиться слезами. Я присаживаюсь на кофейный столик рядом с ним и ставлю сумку на пол. Я раздумываю, стоит ли мне протянуть руку, чтобы похлопать его по спине или потрепать по плечу. Я уже собираюсь похлопать его по колену, но в эту секунду он внезапно бросается ко мне и стискивает в крепкие объятья. Я чувствую его грубую щетину на своей шее. На секунду я просто оцепенела, потрясенная внезапностью его нападения.

Затем я пытаюсь вырваться, но он не разжимает своих рук, а вместо этого тянет меня с кофейного столика к себе на колени. Я отталкиваю его, брыкаюсь ногами, но он очень силен. Гораздо сильнее, чем кажется. Гораздо сильнее меня. Мое сердце бешено колотится, в груди быстро нарастают паника и ярость. Я трепыхаюсь в его руках, как пойманная птица, и кричу:

– Отпустите! Отпустите меня!

Затем я резко подаюсь вперед, ударяя его по подбородку своим лбом достаточно сильно, чтобы он отпрянул назад. Внезапно он разжимает руки и отпускает меня, и я тут же вскакиваю. Схватив свою сумку, я быстро иду к двери. Теперь Джереми плачет по-настоящему.

– Простите, простите, – кричит он. – Мне очень жаль. Я не хотел вас пугать.

Он пытается встать, но падает обратно на диван – его колено явно причиняет ему сильную боль.

– Вы не можете так себя вести, – строго говорю я. – Я здесь не для каких-то увеселительных целей. Мы должны были прорепетировать ваши показания и ответы на допросе.

– Я просто подумал…

– Что? Что вы подумали?

– Я подумал, что я вам интересен, – говорит Джереми. – Вы пошли со мной выпить. И вы очень добры со мной. Все на меня орут и постоянно указывают, что мне нужно делать. А вы – нет.

– Простите, если я произвела на вас неверное впечатление, – заявляю я. – И мне действительно не следовало соглашаться с вами пить. Но между нами могут быть сугубо рабочие отношения, не более того.

Он всхлипывает, плечи его трясутся.

– Не уходите. Я не хочу быть один. Мне все время снятся кошмары о тюрьме. Я просто в ужасе.

– Вас не отправят в тюрьму, – заявляю я. – Есть очень большая вероятность того, что вас оправдают.

– Но вы не можете мне этого обещать, – говорит он.

– Обещать я, конечно, не могу. Это зависит не от меня, а от присяжных. Но обычно присяжные не любят осуждать людей вроде вас.

– Что вы имеете в виду… людей вроде меня?

Я окидываю взглядом его квартиру: налицо все признаки достатка. Роскошные бархатные шторы на окнах, дорогие полы из цельного дерева, дизайнерские стулья в скандинавском стиле. Ничего из этого не могло быть куплено на зарплату простого школьного учителя. Я смотрю на Джереми, на его поникшие плечи и ощущаю, как его жалость к себе выделяется из него вместе с парами алкоголя.

– Такой обаятельный, интеллигентный белый человек из среднего класса вроде вас. Они посмотрят на вас и решат, что им не хочется разрушать вашу молодую жизнь. Может, вы и сделали то, в чем вас обвиняют, но им до этого нет никакого дела. Мы оба знаем, что показания Фреи не впечатлили присяжных. Но даже если бы она произвела на них блестящее впечатление, обычно присяжные не любят осуждать подсудимых, когда нет никаких других доказательств.

Джереми тянется к столику берет свой бокал с вином и осушает его залпом. А потом сидит и бесцельно смотрит внутрь пустого бокала с таким же пустым выражением лица. Через пару секунд он с силой