Тильда. Маяк на краю света - Кейт Андерсенн

Сделал решительный шаг на тропку и… поскользнулся. Соскочил молча вниз, как ливень в водоотвод, только мы и видели его растерянное лицо со сжатыми челюстями. Я вросла в землю (или лед?..), не отпуская Чака. Но сей непоседа — конечно же — стоять на месте не мог, когда такое творится, да и сил у него побольше будет, чем у меня, так что судьба моя была предрешена.

— Ну же, трусишка, — подбодрил он меня, — ловим момент. По всему видно, что это не тропинка, а желоб. Будет весело! Представь, какой трактат выйдет на сей раз! «Родина барда Сваля», — и Чак сделал широкий взмах рукой.

Почему я вечно ловлюсь на это⁈.

Но мы уже шагнули вслед за Вайдом, я схватилась за мужнину шею, когда мы опрокинулись на его причинное место и заскользили вниз с такой скоростью, что, кажется, отчаянный мой писк и веселый ор Кастеллета должны были примерзнуть к спинным позвонкам.

Судя по высоте айбсерга, летели мы не слишком долго, но мне казалось, я успела увидеть всю свою жизнь прежде, чем влетела пятками во что-то твердое. Рассерженное кряхтение и поданная из неизвестного пространства рука… это был Фарр. Он дернул меня вверх и я, качнувшись, поднялась на ноги. Кастеллет вскочил следом, как ни бывало.

— Вот так забава! — и обернулся на ледяную гору, закончившуюся несколько выше: по инерции мы пролетели еще шагов сто по заезженной тропинке на склоне, до самой долины. Короля и Дрока видно пока не было. — Эге-гей! Не бойтесь, просто съезжайте!

Крик Чака эхом разнесся по долине — или, вернее, котловине — в которой мы оказались. Где-то что-то вдруг взорвалось, и нас смело на землю порывом горячего воздуха и брызг, разбросав тормашки вниз и вверх. Оглушенные, ребята и я подняли головы: шагах в двадцати прямо из земли бил… огромный фонтан. Могу поклясться, полминуты назад его здесь не было.

— Это еще что? — выбираясь из-под моих сапог, поднялся Кастеллет на ноги.

Сделал шаг к фонтану, одновременно подавая мне руку. И… вдруг фонтан исчез, оставив лишь огромное облако пара. Как у гигантского кита, как у кита-убийцы, вынырнувшего всего на миг, как усталый выдох исполина… Неизвестно что.

Я прижала руку к сердцу, что с колкостью занозы безуспешно пыталось выскочить наружу. Чак продолжил движение, увлекая меня за собой. Фарр поплелся за нами.

— Лужа… — сказал он, присаживаясь рядом с местом, где только что был фонтан.

— И дыра.

— Осторожно, — оттолкнула я обоих своих мужчин прочь, а сама кончиками пальцев коснулась странной горячей воды. — Кажется, он снова может рвануть, — попробовала на вкус. — Хм, кисловатая, с пузырьками…

В свитере сделалось жарко. А еще цветное серапе, митенки… Сложно поверить, что только что зубы выбивали дробь от мороза.

— И что же это такое? — спросил Чак.

Я покачала головой.

— Сложно сказать… Но вода и пар явно выбрасываются подземным давлением. Что-то его создает там, внизу. Учитывая температуру… термальная активность?.. Надо подумать. Но здесь точно небезопасно. У меня чуть сердце не остановилось, знаете ли.

Я — не Ро.

— Знаете, известные мне данные о нервической системе говорят, что перенапряжение может обострить даже легкую простуду до фатального уровня. Возможно… — я поразилась блеснувшей догадке, — это и объясняет несбиваемый жар Ро! Она ведь уже полтора месяца вот так… и не прячется ни перед одним ударом. Сколько ей пережить пришлось-то… Мне и представить страшно…

Лужа стремительно исчезала. Я стащила серапе, Чак последовал моему примеру. Фарр нервно расстегнул ворот покоцанного на острове Гудру плаща, посмотрел вправо, влево и вдруг… тихо взвыл, хватаясь за вихры, как давеча на мостике.

— Это все я виноват…

— В чем? — опешил Кастеллет, небрежно перебрасывая наши серапе через плечо.

— Я был так уверен, так… эгоистичен, пытаясь держать ее рядом, решить ею свои проблемы, проблемы империи… И даже не думал, каково ей. Гнался за ней, не отпускал, а именно это следовало сделать, чтобы сохранить ей жизнь. Думая, что защищаю, запрещал, ограждал, контролировал и так лишь сильнее втягивал в имперские игры… В ту ночь, когда она еле осталась жива… Ведь мог запереть ее на крайний случай! Не пустить на эту сиренову оперу — знал ведь, что опасно! А потом сделалось поздно, — казалось, он сейчас вырвет у себя клок волос — так ожесточенно его пальцы в них вцепились. — И вот — теперь даже до маяка не могу добраться. А если бы я отпустил, все было бы как прежде, никто бы не погиб на этом сиреновом корабле, она не была бы при смерти, а где-то смеялась бы, улыбалась… Как умеет. Это все я виноват… Если бы не я…

— Фарр. — я ласково дотронулась до братова плеча. Я впервые видела его таким… таким отчаявшимся. И это… удивляло и… делало его таким человечным. — Ну что ты…

Привлекая его, дрожащего всем телом, к себе, сделала знак глазами третьему участнику событий, засунувшему руки в карманы. Пришлось несколько раз их выпучить — в конце концов, он виноват в переживаниях Ро не меньше, а то и больше. Хотя, по большому счету, конечно, это все «селяви». То, чего никто не мог предвидеть и предотвратить. Только Фарр, в отличие от Чарличка, не спешит обвинять других в том, что «селяви». Он обвиняет себя, и неизвестно, что же, в конце концов, лучше.

Я нежно погладила седые волосы Фаррела Вайда, отпустила. Бедняга… все мы идем путем жизни, этим странным путешествием, где взрываются горячие фонтаны, и что мы можем сделать?.. Только дальше идти… спасать, то, что или тех, кто для нас важны, изо всех сил…

— Это не ты виноват.

Чак в итоге закатил глаза, шумно выдохнул, сделал шаг, похлопал Вайда по спине.

— Ну, темнейшество, твоя сестра дело говорит. Виноват я. Но даже не в том дело. Заря сама тебя любит, в том и секрет. Просто она признаваться в этом не умеет. И то, что ты гнался за ней, искал, схватил и не отпускаешь — ее счастье. Так с ней и надо, иначе она всю жизнь от счастья шарахаться будет. — Фарр неверяще поднял хмурый взгляд, покачал головой и снова уронил ее на грудь. — Ты только посмотри — ты привел корабль на край света.