Русская Армия в изгнании. Том 13 - Сергей Владимирович Волков
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
По возвращении на Перник мной был сделан доклад о результатах поездки, в котором главным было то, что Великий князь Николай Николаевич согласился нас возглавить. Своим представителем в Русском Обще-Воинском Союзе он назначил генерала Кутепова.
* * *
В начале 1929 года я покинул Перник и переехал во Францию, где остановился в Париже. Из-за незнания языка пришлось остановиться на самой тяжелой работе – мойке машин по ночам, с минимальной оплатой и работой с 19 до 7 часов. Вскоре скончался начальник группы, полковник Щеглов, и я был назначен на его место. Несмотря на мою выносливость, я все же был вынужден через год просить генерала Скоблина освободить меня от этой должности, главным образом потому, что я не мог в незнакомой мне парижской обстановке проводить в жизнь то, что я до этого делал. Командир полка мою просьбу удовлетворил и группу во Франции перевел в свое подчинение.
Париж – мировой город, кого только в нем нет, и потому жизнь там бьет ключом, все покупается и продается оптом и в розницу, но разбрасываться нашему брату в такой обстановке, и притом в положении рабочего, в те времена, с добавлением клички «грязный иностранец», для нас было просто непосильно. Но несмотря на это, некоторые ради карьеры легкомысленно все же разменивались и через это стали отходить от нашего прямого долга. Всюду скользило местное легкомыслие, где в первую очередь кумиром являлся его величество франк. Но так как он здесь даром не давался нам, то получалось: на общее дело его мало давали, а все шло на устройство личной жизни. Где в этом была правда и где карьеризм – разобраться было трудно, а потому я, оставшись в стороне от полковой жизни, восстанавливал нужные для меня связи и включался в работу по нашей старой линии. Ходил на собрания, на лекции, на благотворительные балы и почти забыл про театры и синема – это было для меня роскошью. В это время состав парижской группы доходил до 193 человек. Видовой лоск еще сохранялся, но наша прямая работа сильно хромала, и в этот момент, среди бела дня 26 января 1930 года, в Париже, в 15-м его аррондисмане, недалеко от полицейского участка, был похищен генерал Кутепов. Думаю, что это было для всех нас роковым ударом. Разбор этого дела местными властями просто повис в воздухе, но все же он ясно указал на то, чьих рук оно было. На место генерала Кутепова вступил генерал Миллер. Здесь уже сразу было решено для его охраны установить дежурство на время выездов. В первое дежурство от корниловцев я попросил назначить меня. После я написал в Болгарию оставшемуся там за старшего полковнику Кондратьеву206 с критикой этой неудовлетворительной системы, но это не помогло, и все осталось по-старому.
* * *
ИНФОРМАЦИОННЫЙ АИСТ № 7 ГРУППЫ КОРНИЛОВСКОГО УДАРНОГО ПОЛКА В БОЛГАРИИ
Город Бургас, 31 мая 1931 года.
«Из жизни корниловцев. Полковник Левитов сообщает из Франции о состоявшемся в Париже 16 апреля с. г. собрании всех начальников групп и партий, на котором генерал Шатилов подробно остановился на освещении обстановки ведения борьбы и нашей готовности к ней. Всесторонне разобрав этот вопрос, генерал Шатилов сообщил, что за генералом Миллером установлена слежка и что перехваченное в Риге радио заставляет нас быть настороже, так как генералу Миллеру грозит участь генерала Кутепова. Таким образом, противник ведет с нами борьбу не одними словами, и недавний пример показывает, что многочисленные ажаны Парижа не предохранят нас от его ударов.
Вполне разделяю мнение полковника Левитова, что нам надо дать генералу Миллеру уверенность, что он в своей работе опирается на реальную силу, и что, будучи предупреждены противником, мы должны быть готовы к отпору и нападению, дабы отбить у него охоту перевозить нас в клетках, как цирковых зверей, из Парижа на Лубянку. Прав полковник Левитов и в том, что неудобно махать кулаками после драки и что позорно думать, что, перенеся с исключительным спокойствием первую оплеуху, мы, Бог даст, перенесем и вторую. Прошу всех корниловцев высказаться: какими мерами мы, по их мнению, могли бы парировать готовящийся удар и оградить нас от дальнейших покушений на нашу жизнь и свободу. Подписано: Начальник группы полковник Кондратьев». Подлинник хранится в моем архиве.
* * *
Полковник Кондратьев все же поместил мою критику в полковой информации.
Время шло, многомиллионная эмиграция все ожидала падения диктатуры большевиков на Родине и позабыла про свои обязанности бдительности за работой противника. Большевики этим воспользовались, и 23 сентября 1937 года ими снова было произведено похищение, жертвой которого стал на этот раз генерал Миллер. Для Объединения корниловцев это было двойным ударом: помимо самого факта похищения генерала Миллера, пало подозрение на возглавляющего Объединение генерала Скоблина, которого старшие офицеры РОВС пригласили дать свои показания в комиссариате полиции, но он уклонился от этого бегством. Его жена, бывшая певица Надежда Васильевна Пле-вицкая, была по этому делу осуждена французским судом на двадцать лет каторжных работ.
Последствия поступка Скоблина и Надежды Васильевны Плевицкой для Объединения чинов Корниловского ударного полка были очень тяжелы, помимо чисто моральных переживаний, еще и оттого, что возглавляющим Объединение был назначен бывший тогда в Бургасе (Болгария) полковник Кондратьев, прибывший во 2-й Корниловский ударный полк во время окончания боев в Крыму из Египта и был зачислен в полк только в Галлиполи, где был фельдфебелем 5-й роты. Послужного списка его я не видел, но он был, по его словам, георгиевским кавалером. В войну 1941–1945 годов он боролся с большевиками в Сербии, где, будучи смертельно ранен и умирая, просил передать корниловцам, что он «умирает за полк». Но, несмотря на это, и помимо него кандидатами на пост возглавляющего тогда могли быть из числа старых корниловцев: командир 1-го Корниловского ударного полка полковник Гордеенко, командир 2-го полка полковник Левитов, генерал Силин207, влившийся к нам со своим Севастопольским полком в Северной Таврии, полковник Бржезицкий, влившийся к нам в Новороссийске со своим Кавказским полком, полковник Зозулевский – первопоходник и ряд других доблестных штаб-офицеров – коренных корниловцев. Но тогда почему-то они этого назначения не заслужили, хотя вины за собой по делу Скоблина не только не имели, но некоторые из них даже предупреждали начальство о
