Оборона Пальмиры, или Вторая гражданская - Пётр Межурицкий

– Понятно, – откинулся на спинку стула отец Дмитрий. – Значит, вам понадобились мои связи?

– А вот и не угадали! Пусть эти ваши связи остаются при вас. А я – писатель. Большой писатель и не менее большой ученый, смею вас заверить. И чтобы наша беседа не была голословной, я хочу, для начала, познакомить вас с почти полным собранием моих сочинений, – с этими словами Марлен Владленович извлек из бокового кармана пиджака аккуратно сложенный вчетверо лист бумаги стандартного формата.

– Вы хотите, чтобы я это прочитал? – участливо осведомился священник.

– Нет. Читать буду я. Начнем с ученого труда. Это серьезный социально-психологический трактат о сущности мыслящей души. Поэтому прошу вас полностью сосредоточиться. Итак: «Книга о вкусной и здоровой смерти»…

Повисла пауза, прерывать которую Марлен Владленович, похоже, вовсе не собирался. Полностью расслабившись, он сидел на стуле с видом человека, заслуженно наслаждающегося эффектом произведенного им неотразимого впечатления.

– Ну, – наконец не выдержал все более явно недоумевающий отец Дмитрий.

– Это все.

– То есть?

– Все! Неужели вы не поняли? Признаться, от еврея, ставшего православным священником, я ожидал большей сообразительности. Объясняю: это и есть мой творческий метод. Ведь смысл любой работы заключен уже в самом ее названии. Если вы полностью продумали и выстрадали вещь, то вам остается ее только назвать. Собственно, больше писать ничего не надо, потому что название – это суть, а суть подобна семени, которое прорастает в душе. Я вижу, вы опять мало что поняли. Тогда прошу внимания: «Анти-Эдип» – лингвистическо-историческое исследование о «комплексе Электры» у принца Гамлета. Собственно, я сказал уже больше, чем надо.

– Вы что, издеваетесь? И почему «Анти-Эдип»? Неужели вы всерьез утверждаете, что, явно тяготея к отцу и фактически доведя дело до убийства матери и ее любовника, принц датский, в сущности, уподобился принцессе, да и с Офелией вел себя так, словно у него и впрямь не было пениса?

– Вот видите. Зачем же мне еще что-то нужно дописывать по данному вопросу? Впрочем, с наукой все относительно ясно. Не я бы совершил открытие, так кто-то другой, причем совсем на меня не похожий. Куда интереснее обстоит дело с художественным творчеством. Тут, чтобы написать мое, нужно стать мной, иначе у него ничего не получится.

– У кого?

– У того, кто решит писать мое, неужели не понятно? Ну как, я вас спрашиваю, не будучи мной, можно написать повесть «Младший генерал или сверхполковник»?

Отец Дмитрий начал медленно выпрямляться на стуле.

– Убедились? А казалось бы, сущая чепуха по сравнению с наукой.

Марлен Владленович вновь взял небольшую передышку, которую отец Дмитрий никак не решался использовать. Несколько раз он порывался возобновить разговор, но малодушно в последний момент передумывал. Марлен Владленович явно безраздельно владел инициативой.

– И как это вас угораздило в священники податься? Никогда бы к вам не пришел, если бы, по всей видимости, не пробил и мой час.

– Так вы все-таки креститься?

– Боже упаси! У вас навязчивая идея, а у меня проблемы, скорее, Ветхозаветной ориентации. Дело в том, что около трех лет я напряженно работал над главной своей книгой, которую сейчас вам прочитаю. Вы уверены, что готовы? Тогда слушайте внимательно, – и Марлен Владленович торжественно произнес следующие слова: «О сущности всех явлений».

– Боже мой! – простонал священник.

– Я знал, что это вас впечатлит. Это не может не впечатлить. И, кажется, ко мне, наконец, пришел настоящий успех. Я получил официальное приглашение на симпозиум, посвященный тематике моей книги.

– О, Господи! – вновь простонал отец Дмитрий.

– Правильно! – полностью согласился с подобным выражением чувств Марлен Владленович. – Что-то во всей этой истории мне не нравится. Собственно, я догадываюсь, что именно. Боюсь, мне уготована роль Исаака. Помните про такого? А служивый человек, он ведь всегда мнит себя Авраамом. Скажут зарезать, зарежет, пока в силе советской власти не сомневается. И не может ли как-нибудь выйти так, что за всеми участниками сего симпозиума захлопнутся двери товарного вагона, как это уже не раз бывало в нашей и не только в нашей стране, и… – Марлен Владленович не смог сразу договорить, лицо его исказила гримаса скорби, и слезы, созрев и набрав силу, потекли из глаз.

– Не могу, – кое-как совладав с собой, продолжил он. – Как только представлю себе двери товарного вагона, захлопывающиеся за живыми людьми, так не могу… Это неврастения уже на генетическом уровне. С вами не бывает? Никакие средства не помогают. Я все перепробовал. Так с этим, видимо, и помрем, но Дмитрий Яковлевич, как еврей еврею, как православный поп простому советскому человеку, пока мы оба еще на относительной свободе… скажите, голубчик, стоит мне идти на этот проклятый симпозиум или не стоит?

– Стоит, раз спрашиваете, – автоматически проявил некоторые познания в области по-своему загадочной нерусской души отец Дмитрий.

– Вы полагаете, есть надежда? – решив именно таким образом интерпретировать его слова, переспросил Марлен Владленович, вздохнул и возвел очи к потолку, как будто и впрямь намеревался разглядеть сквозь него какую-нибудь подсказку.

Старший лейтенант КГБ Андрей Павлович Петров заболел гриппом. На время болезни вход в его служебный кабинет был опечатан сургучной печатью. В это же время город будоражили слухи о якобы активно ведущейся в нем тайной подготовке либо воровского схода, либо, что уж было совсем из ряда вон, учредительного съезда альтернативной партии. В НИИ, где работал Аркадий, витали всякие разговоры.

– Говорят, будет сама Авива Ликуч из «Голоса Америки».

– Да вы что? Неужели легально?

– Не знаю, не знаю. Однако ждут Сахарова, Высоцкого и кардинала Войтыллу.

– Это ловушка. Вот увидите, всех их схватят и обменяют на Корвалана.

– А как же разрядка международной напряженности?

– Вы что не понимаете? На то и международная напряженность и ее разрядка.

И в поликлинике, где работала Верочка, витали те же разговоры, ибо и поликлиника с некоторых, но уже довольно давних пор все меньше лечила и все больше уходила в духовное подполье. И то же происходило на заводах и фабриках, в учебных заведениях и на предприятиях торговли, в совхозах и колхозах, садах и огородах, в воинских частях и комбинатах бытового обслуживания самой духовной на свете страны.

У входа в подземный ход, недавно сданный в эксплуатацию князем, участников симпозиума встречал отец Дмитрий. Он был в полном священническом облачении и размахивал кадилом, одновременно ухитряясь проверять мандаты. Когда все двадцать восемь приглашенных прибыли, священник сделал перекличку по списку и пригласил всех следовать за собой.

Конец ознакомительного фрагмента.