Лузитанская лира - Автор неизвестен Европейская старинная литература

ПИР, КОТОРЫЙ АВТОР ЗАДАЛ В ИНДИИ НЕСКОЛЬКИМ ФИДАЛГО, СВОИМ ДРУЗЬЯМ

© Перевод А. Косс

Первое угощенье предназначалось для Васко де Атаиде и гласило:

Коль, по чести, вы не радыГрустный вечер провести,Знаете, что сделать надо?Повернуться и уйти:Здесь утробе нет отрады.Вам стишок по вкусу мой?Если да, то, мне сдается,Вкусу в этом прок прямой,Ибо здесь вам не придетсяУблажать свой вкус едой.

Второе — для дона Франсиско де Алмейды:

Древле Гелиогабал[54]Изощрялся в злых причудах:Если пир он задавал,Яства для гостей на блюдахРаб-искусник рисовал.Не страшитесь сих проказ:Скучно то, что уж не ново;Ожидает в этот разУжин не из красок вас —Вам на ужин будет Слово!

Третье — для Эйтора да Силвейры:

Здесь жаркого вам не есть,Здесь не пить вам капарики,Но зато что есть, то есть,Именно: бумаги дестьИ чернил запас великий.Вы кривите рот, дружище?Тут поэзии вина:Предлагает вместо пищиВам она бумаги писчейИ чернил взамен вина.

Четвертое — для Жоана Лопеса Лейтана, коему Автор сочинил стихотворение об индийском покрывале, поднесенном означенным сеньором одной даме:

Дабы вашему желудкуПир подобный не был вреден,Пищу предложу рассудку:Коли ужин не был съеден,Переваривайте шутку!Вам налог плачу немалый:Все подряд зарифмовать,Вас при том не задевать.Обойдусь без покрывала:Мне ведь нечего скрывать!

Воображаемый ответ Жоана Лопеса Лейтана:

Сто чертей! Пятьсот! Мильон!Поклянусь я горним миром,Коль не даст нам пищи он:Я вам не хамелеон,Чтобы жить одним зефиром!

Воображаемый ответ Автора:

По́лно, друг мой, не сердитесь,Пропитанье вам пошлетНебо от своих щедрот;Есть, что́ есть, вы убедитесь,Гляньте-ка на оборот.

На оборотной стороне листка значилось:

Дичи у меня в достатке,Мне нести ее не лень:Вот вам перепела тень,Вот виденье куропатки,Вот приснившийся олень;Есть вино — самообман,Сладкое — воспоминанье;Будь подливою туман,Будь приправою мечтанье:Вам отменный ужин дан!

Пятое, и последнее, предназначалось для Франсиско де Мело и гласило:

Тот, кто дал «Метаморфозы»Миру[55], с детства был пиит,Сам о том он говорит:Хочет молвить что-то прозой —Невзначай стихи творит.Я свершу почище дело,Не останусь я в долгу!Об заклад побьюсь я смело,Что для вас и ужин целыйПретворить в стихи могу!

ОДА III

© Перевод А. Косс

            Когда бы мысль дарилаМне повод к радости — как повод к пеням            Мне горе сотворило,—            Я лирою и пеньемУтешился б, вооружась терпеньем.

            И голос мой усталый,Столь чистый, радостный во дни былого,            Ничто б не омрачало,            И не звучало б словоСтоль горестно, столь хрипло и сурово.

            Будь я таков, как прежде,Я мог бы ваши заслужить хваленья,            И вам, моей надежде,            Вознес бы я моленья,Любовь воспел бы и ее томленья.

      Счастливые печали,Блаженнейшие дни и упованья!            Как сладостны вы стали,            Мои воспоминанья,Теперь, во дни суровые страданья!

            О радости былые!О рай — тебя на миг мне подарили!            Что вы, невзгоды злые,            Мне с жизнью сотворили —Разрушили ее и разорили!

            К чему так долго длитсяЖизнь, тяжкой удрученная напастью?            И мне не исцелиться            Твоей, о Время, властью,И нет исхода моему злосчастью!

            Но все ж, томясь, горюя,Осиливаю искус сей постылый,            А лишь заговорю я —            Мне изменяют силы,Слабеет голос мой, звучит уныло.

            Увы! Орфей счастливый!Мольбам твоим и лире сладкострунной            Внял Радамант гневливый[56],            И ты с супругой юнойУвиделся, покинув мир подлунный.

            В сердца самих Эриний[57]Проникли эти сладостные трели.            И грозные богини,            Что яростью горели,Втроем притихли вдруг и присмирели.

            И несравненным звукамВнимала преисподняя в молчанье,            Далась отсрочка мукам,            И замерли стенанья,Сменилось наслаждением страданье.

            Сизиф свой тяжкий каменьВверх в гору не катил по кручам склона,            И колесо, чей пламень            Жег вечно Иксиона[58],Застыло по велению Плутона.

            И скорби сострадая,Душой богиня гордая[59] смутилась,            И нимфа молодая,            Что с жизнью распростилась,К тебе из царства мертвых возвратилась.

            Но сила не дана мнеСмутить хотя бы душу человечью            И сердце тверже камня            Растрогать грустной речью —В жестокой я сочувствия не встречу!

            Ведь ты, моя царица,Бесчеловечней, беспощадней втрое[60]            Гирканской злой тигрицы            И девы Каллирои[61],И льва, что притаился за горою!

            Но с кем я тщетно спорю,Кому я сетованья шлю напрасно?            Лишь вас, о девы моря,            Что чисты и прекрасны,Молю я: троньтесь долею злосчастной!

            И над лазурной влагойВы злато влажное кудрей взметните,            Веселою ватагой            Из пенных волн шагнитеНа брег морской и на меня взгляните.

            И с песнями сбираяЦветы, что по лугам цветут зеленым,            Глядите — умираю;            Внимайте скорбным стонам,Сочувствуйте потокам слез соленым!

            Предстанет перед вамиТот смертный, что несчастней всех на свете.            Исходит он слезами:            К любви попал он в сети,И живы в нем одни лишь муки эти.

ОДА IX

© Перевод А. Косс

            Холодные снега,Растаяв, с гор сбегают в дол ручьями,            И зелены луга,            Что затканы цветами,И вновь оделись дерева листами.

            Зефир подул несмело,И стрелы меткие вострит Эрот;            Рыдает Филомела[62],            А Прокна дом свой вьет;Влюбился в землю ясный небосвод.

            Проходит средь полейКиприда[63] в окруженье резвой свиты,            И пляшут, всех милей,            Три юные Хариты[64],Обнажены и розами повиты.

            Покорствуя Гефесту[65],Вершат циклопы свой нелегкий труд,            А нимфы, выбрав место,            В траве ромашки рвут,Венки плетут и сладостно поют.

            Диана в дол с высотСпускается, лесной наскучив сенью,            Ко брегу светлых вод,            Где по ее веленьюОхотник дерзкий принял смерть оленью[66].

            Уйдет сухое летоВслед за весной зеленой в свой черед,            И хладная, как Лета,            Затем зима придет,Положенный верша круговорот.

            Посыплет белый снег,Нагие склоны гор запорошатся,            От ливней воды рек            Прозрачности лишатся,И мореходы моря устрашатся.

            Все в мире быстротечно:Неверно Время, власть его грозна.            Печальна иль беспечна,            Нам жизнь на миг дана —Едва начавшись, кончится она.

            Где гордый Илион[67],Его герои, славные когда-то?            Где Крёз? Ушел и он            Дорогой без возврата:Перед всевластьем лет бессильно злато.

            Ты думал, ослепленный,Что лишь богатство — счастия залог?            Не внял речам Солона[68],            От истины далек:Постичь ее ты лишь в страданье смог!

            Недолговечных благНе удержать ни силой, ни казною,            И пусть стремится всяк,            Идя стезей земною,Для смерти благо обрести иное.

            Ведь из ночи АидаНам избавленья нет и путь закрыт,            И даже Артемида            Тебя, о Ипполит,Из тьмы на свет вовек не возвратит[69].

            И как Тезей[70] ни смел,Ни хитростью, ни силою десницы            Он все же не сумел            Раскрыть врата темницы,Где Пирифой закованный томится.

ЭКЛОГА VIII