Усто Мумин: превращения - Элеонора Федоровна Шафранская

«Ее нельзя назвать документальной. Вероятно, герой в ней оживет и таким, и не совсем таким, как был, потому что будет оттенен разной памятью разных людей»[281].

Для реконструкции биографии Николаева книга Энны Аленник — ценнейший источник[282], потому что другой информации у нас очень мало.

Александр Николаев (Усто Мумин) с сыном.

Ташкент, 1926. Галеев-Галерея, Москва

Итак, женитьба Николаева. Как появился на пороге дома Корчица будущий жених? Вспоминает герой повести Энны Аленник:

«Году, кажись, в двадцать третьем, в одной из своих поездок познакомился он (Коржин (Корчиц). — Э. Ш.) с художником молодым. Прибыл тот из Академии художеств в Самарканд на практику, побродил, покочевал вокруг и в такое восхищение пришел от этого края, от лиц, от одежды, от уклада восточной жизни, что повязал этот художник на свою белобрысую голову чалму, надел узбекский халат, взял псевдоним Модан, да и остался тут насовсем. Узбекам тоже он понравился — и тем, что свою западную одежку на ихнюю сменял, и тем, что здорово их на портретах изображал. „Понимает правильно“, — говорили узбеки и очень скоро стали звать его Усто Модан, что означает „мастер Модан“. С Коржиным этот художник встретился, когда его уже так величали. Видел я эту фигуру в чалме и халате, с облупленным от солнца курносым лицом, с выпученными от интереса к жизни бело-голубыми глазами. Видел, как входит и направляется к двери Коржиных. Зачастил он к ним, картины свои носил показывать и дарить. Кончилось дело тем, что женился он на их дочке Ане. Хоть считалась она рубенсовской красавицей, особой приятности в ней не было, один сонный каприз. Впрочем, кто этого художника разберет, может, при его нервах встрепанных как раз такая пышнотелость сонная и была ему нужна. Свадьбы и всякие такие ритуальные сборища Варвара Васильевна и Алексей Платонович ни во что не ставили, считали напрасной тратой времени и сил. Но к тому времени, то есть к осени двадцать пятого, получил уже Алексей Платонович приглашение в Минск лекции читать и стать во главе хирургической клиники, уезжал он туда с Варварой Васильевной и Саней (братом Ани — по сюжету. — Э. Ш.) на постоянное жительство, вот почему была тут и свадьба дочери, и расставание с нею, с друзьями, Самаркандом. Вот почему собрался у Коржиных весь больничный штат, за исключением двух дежурных, да и те менялись, чтобы все могли в тот вечер у них посидеть»[283].

Писательница Энна Аленник.

Прибл. 1960-е

Познакомились будущие супруги Николаевы, как явствует из других источников, в Самарканде. В дневниках Виктора Уфимцева, опубликованных впервые в 2009 году, открывается неожиданный любовный треугольник: упоминается роман Уфимцева и Ады Корчиц, случившийся до ее замужества. Молодой художник Уфимцев подрабатывал в Самарканде, давая частные уроки рисования, одной из его учениц была Ада.

Знакомство Ады Корчиц и Уфимцева состоялось 9 сентября 1923 года, судя по дневниковой записи[284]: «К Аде хожу ежедневно, и, кажется, опять будет драма, а то ведь было совсем спокойно»[285] (от 27 ноября). Отношения развивались (запись от 17 декабря того же года):

«Вчера ночью в Иван<овском> парке было все, что может быть. Она предлагает жениться. Я не ответил ни да ни нет, но все же пробовал убедить ее, что это невозможно. Она, конечно, не согласна и продолжает настаивать. Я в нерешительности, боюсь страшно омещаниться, осесть и проч<ие>, проч<ие> прелести тихого семейства»[286].

«Вчера ходили долго по темному городу. Мы после маленькой неопределенности опять вместе»[287];

«С Ад<ой> недавно встретился в библиотеке, но… видимо, finita»[288].

Из рукописных дневников Уфимцева за 1924 год:

«Приехал на свадьбу Николаева. Женился на бывшей моей ученице, на которой не женился я»[289].

Об Аде, дочери Корчица, жене Николаева, информации сохранилось немного[290]. В повести Энны Аленник все ее судят: и отец, и брат, и невестка, и повествователь. Лишь мать несет свой крест: «Об этом можно говорить не примерно, это известно точно… Неудачная дочь…»[291]. Аня (Ада) часто вызывала из Минска мать, чтобы та нянчила ее детей. Однажды дочь «вызвала Варвару Васильевну телеграммой выхаживать заболевшего младшего внука Валерика, и она покатила в Ташкент»[292]. Но вскоре Варвара Васильевна телеграфирует мужу о возвращении, так как ребенок поправился. Коржин комментирует быстрое возвращение жены так: «Из-за сущего пустяка вызвали. Отсутствие совести — вот неизлечимая болезнь»[293].

Усто Мумин. Портрет дочери Марины. Начало 1940-х

Фонд Марджани, Москва

«О дочери не буду говорить… — пишет повествователь. — Ну почему, откуда у таких родителей такая дочь? Ее муж Усто куда человечнее. Увидит, какие битком набитые сумки тащит Варвара Васильевна, подбежит и выхватит. Но это бывает редко, он с утра уходит на этюды за город. Пока мы там жили, она тяжестей не носила, а теперь, конечно, опять носит.

А здоровенная Аня только и делает, что кормит свою малышку Маринку. Стоит ей пискнуть — сразу кормить, не обращая внимания на слова мамы, что так нельзя, что это вредно. Я поняла: она так часто кормит, потому что ее телу это приятно и потому что она кормит тем, что дано природой, оно в ней, заботиться об этом не надо.

Вот когда грудное кормление прекращается, кормит куда хуже. Это видно по мальчикам. Младший Валерик — лицом копия Ани, — тот еще покрепче. Старший Алька — слабенький, белесенький, некрасивый, мне больше нравится: облюбует птицу или цветок и так долго, поглощенно разглядывает добрыми глазами. Алексею Платоновичу тоже больше по душе Алька — это видно. По Варваре Васильевне ничего не видно. Тому, кто из них хуже, она никогда этого не покажет, будет винить во всем только себя. У нее такое чувство справедливости, что это уже несправедливо. Но все же Альку решено взять в Минск, если дадут сухую квартиру. Аня его совсем не замечает, он тихий, заброшенный и, наверное, часто некормленный. Вот такой дочери и старается мама радоваться. Днем она похожа на загнанную. Саня говорит, что за это лето она очень исхудала. Но всю тяжелую работу она делает до прихода Алексея Платоновича из больницы и при нем лучше выглядит.

По вечерам, когда дети уложены спать и Аня ужинает (она почему-то всегда ужинает отдельно и долго), мы собираемся на террасе или в саду и о чем-нибудь интересном