Книга о любви - Джона Лерер

Однако эти ужасные примеры зачастую заслоняют собой факт, что обычно старшие родственники старательно и с умом подыскивают пару своим отпрыскам. “Это как при приеме на работу, – говорит Самира. – Первым делом смотрят рекомендации”. После того как обе стороны соглашаются, что молодые люди походят друг другу, будущих жениха и невесту знакомят. Иногда это всего лишь короткая встреча – Фарахад и Самира попили чаю в присутствии ее дяди, – другие семьи устраивают так, чтобы молодые люди провели вместе выходные. И только если после этого жених и невеста дают согласие на брак, назначается день свадьбы. Именно это отличает брак по уговору от насильственной женитьбы. “Всегда есть возможность сказать «нет», – подчеркивает Самира. – Только то, что жениха выбрали родители, не означает, что девушка не может отказаться выходить за него”.

Сейчас Фарахад и Самира живут в Южном Лондоне. Он работает менеджером по информационным технологиям в инвестиционном банке, а в свободное время (т. е. в поезде по дороге на работу и пока Самира смотрит телевизор) пишет популярные романы. Как и во всех счастливых семьях, мелкие перепалки у них не редкость. Поводом служат привычки Фарахада (он признает, что забывает где попало грязные носки и разбрасывает диванные подушки) или вопрос, что есть на обед (ему нравятся суши, а ей – рыба, тушенная на медленном огне в соусе карри). У них двое сыновей-подростков, и оба настаивают, что женятся, на ком захотят, когда придет время. “Когда я предлагаю подобрать им невест, они только смеются, – говорит Самира. – Они считают, что мы с мужем ужасно старомодные”.

Но хотя сыновья и не хотят, чтобы родители решали, на ком им жениться, Фарахад и Самира надеются, что мальчики многому научатся, глядя на родителей. “Хорошо бы, они поняли, что пылкая любовь – это прекрасно, но рано или поздно она выдыхается”, – говорит Самира.

“Надеюсь, они поймут, как важно уступать друг другу и искать компромисс”, – добавляет Фарахад.

Тут его жена напоминает нам, что слово “компромисс” звучит не слишком заманчиво: “Надо придумать, как назвать это очень важное умение получше”.

“Может быть, «изменять себя»?”

“Вот это другое дело”.

“Тогда я надеюсь, что они поймут, как важно меняться друг ради друга”.

Идеальная пара

Романическая любовь существует на стыке биологии и культуры[305][306]. Это глубинная потребность, которую воспитывают в нас поэты и драматурги. В результате история любви обычного человека неотделима от других историй любви. Мы воруем у них сюжеты, заимствуем ритуалы, повторяем ходы. Все уже было до нас.

Вот почему невозможно понять любовь, существующую в современном обществе, без изучения ее истории сквозь века. Хорошей точкой отсчета тут может послужить “Пир” Платона, написанный между 385 и 360 годами до нашей эры. В этом произведении древнегреческие интеллектуалы, собравшись за столом с обильными возлияниями, разглагольствуют о природе любви. Самый интересный монолог один из гостей произносит в разгар вечеринки, когда все уже основательно набрались. Платон дает слово сочинителю комедий Аристофану. Тот, конечно, вставляет в свою речь множество шуток, но между дурацкими остротами высказывает и серьезные мысли. Изначально, говорит он, у каждого человека было по четыре руки и четыре ноги, голова одна, но лиц опять же два. Но, увы, эти совершенные создания затеяли заговор против богов, Зевс оскорбился и, по размышлении, решил разрезать каждое существо пополам.

По словам Аристофана, последствия этой катастрофы сказываются и поныне. В человеческую природу была тогда заложена неполнота – вот почему мы всю жизнь ищем свою недостающую половину. Любовное влечение – это всего лишь стремление “сделать из двух одно и тем самым исцелить человеческую природу”[307], отчаянное желание преодолеть последствия божественной кары[308]. Когда мы находим свою половину, нас переполняет блаженство: наконец-то отыскался человек, к которому мы всегда стремились. Такие влюбленные забывают о еде и питье, их мир сжимается до размера их тел. (Напоследок Аристофан снова отпускает шуточку: мол, за то, что мы способны совокупляться, надо благодарить Зевса, который после рассечения “переместил срамные части” соответствующим образом. Когда же мы были двуедиными, то изливали семя “в землю, как цикады”.)

Все это забавный анекдот, философская шутка. Тем не менее притча Аристофана продолжает руководить нами в любовных делах и сегодня. Она определяет то, как мы представляем себе зарождение любви. Встретив Джульетту, Ромео преисполняется желанием слиться с любимой воедино: “О, если бы я был ее перчаткой, / Чтобы коснуться мне ее щеки!” Фрейд же объясняет наши “океанические чувства”, стремление к единению возвращением психики к инфантильной стадии развития. Даже на эстраде слышны отголоски платоновской идеи: исполнители зачастую распевают о любви к своей второй половинке.

Увы, эти философские идеи и модные песенки увели нас с пути истинного. Подобные представления о любви построены на череде иллюзий. Первая иллюзия заключается в том, что любовь возможна лишь между “родственными душами” и что найти такую родную душу чрезвычайно сложно, потому что она должна обладать редчайшими качествами. Если хотите быть счастливыми до конца дней своих, утверждает Аристофан, найдите своего единственного человека, который подойдет вам идеально[309].

Но настоящая любовь вовсе не такая большая редкость. Ученые зачем-то пытаются подсчитать шансы найти подходящего партнера для длительных отношений, например, математик Питер Бэкус, использовав уравнение Дрейка, вычислил, что во всем Лондоне есть всего двадцать шесть женщин, с которыми он может создать прочный и счастливый союз[310]. Но тем временем благополучные браки, устроенные родителями, подтверждают, что супруги не должны идеально соответствовать друг другу по всем параметрам, чтобы между ними сформировалась надежная привязанность. Более того, исследование Реймонда Ни доказывает, что вера в “родственную душу” снижает шансы встретить свою любовь: как только в отношениях что-то идет хоть немного не так, эта вера заставляет нас думать: “Нет, это не моя судьба”[311][312]. Любовь по Аристофану предполагает вечный поиск, отчаянную погоню за своим двойником. Но реальность такова, что идеального возлюбленного или возлюбленной не существует. Чем скорее мы оставим бесплодные поиски, тем раньше встретим свое счастье[313].

В концепции Аристофана есть и другой подвох. Когда по сценарию любовь ограничена поиском второй половинки, это заставляет человека искать себе спутника жизни, который будет в точности таким же, как он: с теми же интересами, с похожей судьбой, с близкими предпочтениями. (Половинки ведь должны быть очень похожи, раз у них когда-то была одна душа на двоих, верно?) В результате, пишет консультант по семейным отношениям Харвилл Хендрикс, люди путают привлекательность с “феноменом узнавания”: “Да, мы только познакомились, но у меня такое чувство,