Михаил Юрьевич Лермонтов. Тайны и загадки военной службы русского офицера и поэта - Николай Васильевич Лукьянович

отмечено, что традиции Школы, такие как цукание и подтяжка, не ослабили боевой дух гвардейских офицеров, но наоборот, они дали русской кавалерии стойкость, передали ей дисциплинированных офицеров, связанных между собою неподдельной дружбой и спаянных общими воспоминаниями.

В Николаевском кавалерийском училище помещение 2-го взвода 1-го эскадрона, в котором состоял Лермонтов, считалось «Лермонтовским взводом», так же как и весь его состав, а одна из комнат классного флигеля была всецело посвящена ему и носила название – «Лермонтовский Музей». Этот первый в России музей, посвященный великому поэту и русскому офицеру, открылся в 1883 году и в него были перенесены из Московского университета некоторые документы, связанные с жизнью поэта. Там же хранились подлинные рукописи, рисунки и несколько принадлежавших поэту вещей. Память о Лермонтове русские офицеры сохранили и в эмиграции.

Николаевское кавалерийское училище

В начале XX века перед Первой мировой войной, по инициативе офицеров и юнкеров Николаевского кавалерийского училища, было предложено установить памятник своему великому выпускнику.

В Памятке указано, что «специальная комиссия одобрила проект – поэт в парадной гусарской форме без головного убора сидит на скамье, облокотившись на руку Увы, многим из нас так и не удалось увидеть воочию результат наших юнкерских стараний».

1 октября 1913 года перед зданием училища был заложен памятник с надписью – «Корнету Лермонтову». На этом мероприятии присутствовали многие члены императорской семьи. Генерал-инспектор военно-учебных заведений великий князь Константин Константинович зачитал обращение к императору Николаю II: «99 лет назад, после славных годов Отечественной войны, когда русский народ в дружном единении со своим Монархом и армией дал России неисчерпаемый источник национальных вдохновений, родился великий Лермонтов. Ныне, накануне этого дня, велением Вашего Императорского Величества, в присутствии многочисленных депутаций военной, ученой, учебной и общественной России, съехавшихся на этот общерусский праздник со всех концов земли, мною заложен славному Русскому поэту, в саду родного ему Училища памятник, воздвигаемый ему русской кавалерией».

Надо отметить, что это было весьма необычное для России событие. Памятник поставили не генералу, не представителю царствующего дома, памятник поставили корнету – «великому Лермонтову». Выпускник училища, белоэмигрант М. А. Свечин в своих «Записках старого генерала о былом», изданных во Франции в 1964 году, называл поэта даже «Величайшим Лермонтовым». Можно смело предположить, что если бы в биографии великого поэта было хотя бы что-то порочащее честь русского офицера, то открытие этого памятника никогда бы не состоялось.

Всем было известно, что один из инициаторов этого мероприятия великий князь Константин Константинович сам был талантливым поэтом и песня на его стихи «Умер бедняга в больнице военной…» пользовалась популярностью среди солдат и офицеров во время Первой мировой войны и потом в эмиграции. Его сын – князь императорской крови

Олег Константинович, будучи, как в свое время и Лермонтов, корнетом лейб-гвардии Гусарского полка, был смертельно ранен в 1914 году сразу после начала войны. Он стал единственным из династии Романовых погибшим на фронте.

Памятник М. Ю. Лермонтову от русской кавалерии в Санкт-Петербурге. Скульптор Б.М. Микешин

Его сестра – великая княгиня Ольга Константиновна, супруга греческого короля Георга I, была страстной поклонницей великого поэта и собрала десятки автографов членов царской семьи, а также представителей русской и европейской аристократии в своем «домашнем» издании «Извлечения из сочинений Лермонтова на каждый день года».

Открытие памятника поэту было запланировано на 1 октября 1914 года, но из-за начавшейся войны оно состоялось только 9 мая 1916 года и было приурочено уже к 75-летию со дня смерти Михаила Юрьевича. В том же году Ново-Петергофский проспект получил новое название – Лермонтовский.

Как отмечено в Памятке, 15 июля 1914 года в день смерти Лермонтова, делегация от Николаевского кавалерийского училища в составе офицера и четырех юнкеров 2-го Лермонтовского взвода, посетила могилу поэта в селе Тарханы, отслужила панихиду и возложила венок от учебного заведения, воспитавшего великого русского поэта. Необходимо отметить, что из всех сословий и групп русского общества именно офицеры всегда с особым трепетом относились к творчеству поэта – «великого Лермонтова», как сказал великий князь Константин Константинович.

Но и тогда, как и сейчас существовало распространенное мнение, что военная служба негативно повлияла на творчество поэта. Обычно, когда хотели доказать насколько губительно отразилась на Лермонтове учеба в Школе, обращаются к его письму к М. А. Лопухиной от 23 декабря 1834 года, в котором Лермонтов описывает приезд ее брата: «Я был в Царском Селе, когда приехал Алексей; когда я об этом узнал, я от радости чуть не сошел с ума; я вдруг заметил, что говорю сам с собой, смеюсь, потираю руки; вмиг я вернулся к своим минувшим радостям. Двух страшных годов как не бывало». Вероятно, на основании этих слов Висковатов делает вывод – «может быть он и вычеркнул бы их из своей памяти, но пришел им конец, конец годам воспитания». И в другом месте биографии поэта он утверждал: «Печально, как увидим далее, отразились на Лермонтове эти два года. Прервали они нить развития лучших сторон в нем, сказавшихся во время пребывания в Московском университете, и отвлекли его от прежних стремлений и идеалов» [14, с. 129, 167].

Непонятно кого же все-таки воспитывала Школа в течение двух «тягостных и страшных лет»? Человека, лишенного своих лучших качеств и идеалов, или боевого русского офицера и великого поэта – славу русского народа? И В. Г. Бондаренко вслед за Висковатовым уже в наши дни пишет, фактически повторяя мысли первого биографа поэта: «Ибо были же и на самом деле те, на мой взгляд, злополучные ужасные два года, с 1832-го по 1834-й, когда он учился в Школе гвардейских подпрапорщиков и кавалерийских юнкеров». Далее Бондаренко продолжает: «Ну а о том, что за учебой последует и вся дальнейшая жизнь – воинская, служивая, отнюдь не литературная, думать не хотелось. Бабушка что-нибудь придумает» [7]. Так и хочется сказать – избави нас Бог от «друзей» Лермонтова. «Бабушка придумает» – это настолько унизительно для русского офицера и поэта, что и комментировать нечего.

Но даже если согласиться с этими сентенциями, то невозможно не вспомнить две строки из стихотворения А. А. Ахматовой «Мне ни к чему одические рати»:

…Когда б вы знали, из какого сора

Растут стихи, не ведая стыда…

Неужели так трудно предположить, что когда Лермонтов писал об этих двух «страшных годах», то он гордился собой, гордился тем, что стал русским офицером, что с честью выдержал все испытания.