Михаил Юрьевич Лермонтов. Тайны и загадки военной службы русского офицера и поэта - Николай Васильевич Лукьянович
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Гусар! ты весел и беспечен,
Надев свой красный доломан;
Но знай – покой души не вечен,
И счастье на земле – обман….
Положение русского гвардейского офицера в обществе было столь высоко, что родные и друзья Лермонтова искренне радовались его производству в первый офицерский чин.
В ноябре 1832 года его друг А. А. Лопухин писал поэту: «Здравия желаю! Любезному гусару! – Право, мой друг Мишель, я тебя удивлю, сказав, что не так еще огорчен твоим переходом, потому что с живым характером твоим ты бы соскучился в статской службе…».
Франц Крюгер. Русская гвардия в Царском Селе в 1832 году.1841 год.
Основным и самым сложным вопросом для каждого гвардейского офицера, как уже указывалось в первой главе, были его финансовые возможности. Лейб-гвардии Гусарский полк традиционно являлся одним из самых дорогих полков в гвардейской кавалерии. Но годовое жалованье обер-офицеров со всеми надбавками (квартирные и столовые деньги) не превышало 200–300 рублей, что, конечно, не соответствовало принятому в столице стилю жизни. Поэтому бабушка Лермонтова ежегодно выделяла внуку примерно 10 тысяч рублей, что было на порядок больше его официального жалованья. Несколько лошадей и экипажей стояли у него в конюшне, в прислуге были повар, два кучера и слуга. По всем нормам того времени Лермонтов был довольно богатым человеком и поэтому довольно завидным женихом.
Бабушка ничего не жалела для внука, но, как и многие старые люди, по отзывам хорошо знавших ее современников, была скупой и поэтому скрывала от Лермонтова свое действительное финансовое положение. Так 30 октября 1841 года, уже после смерти поэта, Елизавета Алексеевна составила завещание, по которому, кроме движимого и недвижимого имущества, распределила между своими родственниками около 300 тысяч рублей. А между тем она постоянно жаловалась внуку на денежные затруднения, принуждая его, тем самым, брать гонорар за публикации своих произведений, чего ему очень не хотелось делать. Как бесспорный аргумент в дискуссиях с ним бабушка использовала ссылку на угрозу безденежья в случае неурожая и этим все-таки добивалась своей цели. Как сообщала родственница и близкая приятельница бабушки поэта А. М. Верещагина в письме к дочери от 11 января 1840 г.: «Миша Лермонтов…подрядился за деньги писать в журналах. Прежде все сдавал даром, но Елизавета Алексеевна уговорила его деньги взять, нынче очень год тяжел – ей половину доходу не получить».
В конечном счете, общие расходы бабушки и внука составляли примерно 20 тысяч рублей в год – значительная по тому времени сумма. Эту цифру приводит все та же А. М. Верещагина, описывая беспокойство бабушки за внука по поводу его возможной женитьбы на великосветской барышне – «Миша для них беден. Что такое 20 тысяч его доходу? Здесь толкуют: сто тысяч – мало, говорят petite fortune (беден – франц.)» [20]. Конечно, это явное преувеличение относительно бедности поэта, доходы более ста тысяч в Российской империи имело весьма незначительное количество представителей высшей аристократии.
Штаб – и обер-офицеры лейб-гвардии Гусарского полка. Рис. после 1835 года.
Клюндер А. И. Портрет полковника лейб-гвардии Гусарского полка Н. И. Бухарова. 1838 год.
Седьмым эскадроном, куда был зачислен после выпуска из Школы молодой корнет, командовал ротмистр Н. И. Бухаров (с 1837 года полковник), признанный хранитель полковых традиций и, по словам князя А. В. Мещерского, «настоящий тип старого гусара прежнего времени».
Это к нему обращено четверостишие Лермонтова «К портрету старого гусара» (1838):
Смотрите, как летит, отвагою пылая…
Порой обманчива бывает седина:
Так мхом покрытая бутылка вековая
Хранит струю кипучего вина.
И второе стихотворение Лермонтова с названием «К Н. И. Бухарову» (1838?) тоже посвящено своему командиру и ДРУгу:
Мы ждем тебя, спеши, Бухаров,
Брось царскосельских соловьев,
В кругу товарищей гусаров
Обычный кубок твой готов…
По отзывам близко знавших его офицеров, поэт высоко ценил войсковое товарищество. Несколько раз ему пришлось переходить из одного полка в другой, но многие из прежних сослуживцев остались для него своими и в дальнейшем. Так произошло и с первым его полковым командиром, будущим донским атаманом генералом Хомутовым. Тот уважительно относился к недавнему выпускнику Школы, всегда замечал его успехи и отмечал в приказах. А когда весной 1835 года Лермонтов заболел, то он приказал ему оставаться дома и прислал доктора. Таким образом, отношения между Лермонтовым и его прямым начальником были исключительно доброжелательными. Об этом, к примеру, свидетельствует такой факт: поэт купил у Хомутова породистого жеребца по кличке «Парадер», на котором потом выезжал во время учений в присутствии самого императора. Молодой корнет писал о нем бабушке: «Я на днях купил лошадь у генерала, я прошу Вас, если есть деньги, прислать мне 1580 рублей, лошадь славная и стоит большего, а цена эта не велика».
Поражает точность цены, которую он сообщает Елизавете Алексеевне. Как отмечает исследователь творчества поэта П. А. Фролов, «Михаил Юрьевич знал за бабушкой обостренное желание приобрести или попридержать при себе рубль….
Поэтому в его письмах к ней в 1835 году промелькнуло несколько оговорок о деньгах, очень похожих на оправдания. Он старался по возможности не травмировать ее чувств своими необдуманными расходами».
Зичи М. А. Потрет генерала М. Г. Хомутова. 1868 г.
К 50-летию шефства Александра II в лейб-гвардии Гусарском полку.
В ряду немногих прижизненных портретов Лермонтова в период его офицерской службы особое место занимают акварельные изображения, сделанные художником А. И. Клюндером в 1838–1840 гг. Тот нарисовал целую серию аналогичных изображений и других офицеров лейб-гвардии Гусарского полка. По свидетельству современников, художник создал их по заказу офицерского собрания как подарок полковому командиру Хомутову, переводившемуся в то время на новое место службы в Новочеркасск. Бывший однополчанин Лермонтова А. Л. Потапов в письме к директору первого Лермонтовского музея при Николаевском кавалерийском училище А. А. Бильдерлингу 27 ноября 1882 года сообщил, что коллекция этих портретов была подарена, по завещанию М. Г. Хомутова, полковому адъютанту графу И. К. Ламберту. Тот сразу передал ее шефу полка цесаревичу Александру Николаевичу «и коллекция эта отныне находится в Царскосельском дворце в комнате перед кабинетом его величества, где становятся штандарты полка» [21].
Как следует
