Сёгун - Джеймс Клавелл

Блэксорн посмеялся про себя и потом снова уставился на камень. «Расти, мерзавец!» — велел он, но, как он ни ругал камень, ни приказывал, ни льстил ему, — тот не рос… «Ты действительно надеешься, что увидишь, как растет камень? — спросил он себя. — Нет, конечно, но это помогает убить время и успокоиться, У тебя не может быть достаточно ва… Откуда же будет следующий удар? Нет защиты от убийцы, если убийца готовится к смерти…»

Родригес проверил запал у мушкета, взятого им наугад с полки у кормового орудия. Оказалось, что кремень был изношен, истерт и, следовательно, пользоваться им опасно. Не говоря ни слова, он бросил мушкет обратно артиллеристу. Тот с трудом успел схватить его, едва избежав удара прикладом в лицо.

— Кормчий! — воскликнул он. — Стоило ли?

— Слушай, ты, дерьмо, в следующий раз, если я найду неполадки в мушкете или пушке во время твоей вахты, ты получишь пятьдесят линьков и лишишься трехмесячной зарплаты. Боцман!

— Да, кормчий? — Пезаро, боцман, придвинул свою тушу поближе и сердито посмотрел на молодого артиллериста.

— Собери обе вахты! Проверьте каждый мушкет и пушку, все! Бог его знает, когда они могут нам потребоваться…

— Я прослежу за этим, кормчий, — боцман повернулся к артиллеристу. — Я подпорчу твой грог сегодня вечером, Гомес, за всю дополнительную возню, что ты нам устроил, тебе придется проглотить его с улыбкой! А ну, за работу!

На главной палубе располагалось восемь небольших пушек, четыре справа и четыре с левого борта, и носовое орудие. Достаточно, чтобы отбиться от пиратов, не имеющих пушек, но недостаточно, чтобы отразить атаку настоящего корабля. Маленький двухмачтовый фрегат назывался «Санта-Луз».

Родригес подождал, пока обе вахты не приступили к работе, потом отвернулся и облокотился на планшир. Замок угрюмо блестел на солнце старым оловом, только главная башня с ее голубыми и белыми стенами и золотой крышей, весело сияла в лучах. Он сплюнул в воду и следил, куда поплывет плевок — в сторону свай на пристани или в море. Его понесло в море.

— Черт! — пробормотал он, не обращаясь, собственно, ни к кому, — ему хотелось иметь сейчас, здесь свой фрегат, «Санта-Марию». Как не повезло, что он в Макао, когда так нужен здесь…

Несколько дней назад в Нагасаки его вытащили из теплой постели в доме, выходящем окнами на город и пристань.

— Что случилось, адмирал?

— Я должен немедленно попасть в Осаку! — заявил Феррьера, кичливый и высокомерный, как бентамский петух, даже в столь ранний час. — Поступило срочное сообщение от дель Аква.

— Что там еще?

— Он сказал только, что это жизненно важно для будущего Черного Корабля.

— Мадонна, что за глупости? Чем это «жизненно важно»? Наш корабль крепок, как полагается быть кораблю, днище чистое, такелаж в порядке. Торговля идет лучше, чем можно было ожидать, обезьяны ведут себя прекрасно, этот свиной зад Харима надежен… — Он остановился — его озарила неожиданная мысль. — Англичанин! Он вышел в море?

— Я не знаю, но если он вышел…

Родригес посмотрел на бухту — он уже готов был увидеть «Эразмус», блокировавший выход и поднявший флаг ненавистной Англии. Он ведь знал: эти бешеные собаки ждут не дождутся, когда корабль отправится морем в Макао и домой. «Боже, Матерь Божья и все святые, не допустите, чтобы это случилось!» — взмолился он про себя.

— На чем быстрее всего туда добраться?

— На «Санта-Лузе», адмирал. Мы можем отплыть в течение часа. Послушайте, англичанин ничего не сможет сделать без команды. Не забывайте…

— Мадонна! Да он говорит теперь на их языке! Почему бы не использовать этих обезьян? Хватает и японских пиратов — набирай хоть двадцать команд.

— Но среди них нет ни артиллеристов, ни моряков, а подготовить японцев у него нет времени. Разве что к следующему году — тогда уж не против нас.

— Зачем, ответьте мне, ради Бога, Мадонны и всех святых, священники отдали ему все словари?! Никогда я этого не пойму! Негодяи, суются не в свое дело! Дьявол в них вселился. Похоже, что и англичанина охраняет сам дьявол!

— Говорю вам, он просто очень умен и удачлив!

— Есть много таких, что пробыли здесь по двадцать лет и ни слова не могут выговорить на их тарабарском языке, а англичанин может! Уж поверьте — он продал душу сатане, и за эти черные дела тот его защищает. Как еще вы объясните это? Сколько лет вы пробуете говорить на их языке и даже живете с одной из них… Сволочь, он легко мог бы использовать японских пиратов.

— Нет, адмирал, он будет набирать людей отсюда, мы ждем его, — вы ведь уже посадили одного подозреваемого в кандалы.

— Имея двадцать тысяч серебром и долю добычи на Черном Корабле, он может купить всех, кто ему нужен, включая тюремщиков с тюрьмами! Черт возьми, и вас тоже!

— Придержите язык!

— Вы испанец, без роду и племени, Родригес! Вы виноваты в том, что он до сих пор жив, вы отвечаете за это! Вы два раза дали ему уйти! — Адмирал в ярости угрожающе направился в его сторону. — Вы должны были убить его, когда он был в нашей власти!

— Может быть, но это идет вразрез с моим представлением о чести, — горько сказал Родригес. — Я убью его, когда смогу.

— И когда же это будет?

— Я говорил вам двадцать раз! Вы не слушаете! Или у вас, как всегда, во рту и ушах одна испанская труха! — Он взялся за пистолет, адмирал выхватил шпагу, но тут между ними появилась перепуганная японская девушка. — Пожаруйста, Род-сан, не сердитесь, не ссорьтесь, пожаруйста! Ради Бога, пожаруйста!

Слепая ярость, охватившая обоих, спала… Феррьера проворчал:

— Перед Богом вам говорю, Родригес, англичанин — отродье дьявола! Я чуть не убил вас, Родригес, а вы — меня. Он напустил на всех нас какое-то колдовство, особенно на вас! Теперь я это ясно понял.

Сейчас, в Осаке, под солнцем, Родригес сжал рукой распятие, которое носил на шее, и стал отчаянно молиться, пытаясь спастись от колдунов и избавить свою бессмертную душу от сатаны.

— Разве адмирал не прав, разве это не единственный возможный ответ? — наполненный мрачными предчувствиями, повторял он вновь и вновь свои доводы. — Жизнь англичанина заколдована! Он приближенный этого сатанинского Торанаги; он получил обратно свой корабль и деньги, вако, несмотря ни на что; он говорит как один из них, а этот язык невозможно выучить так быстро, даже со словарем… А он и словарь получил, и такую бесценную помощь! Иисус Христос и Мадонна, отведите от меня этот дьявольский глаз!

— Зачем вы отдали англичанину словарь, отец? — спросил он Алвито, встретив его в Мисиме. — Вам нужно было как можно дольше тянуть с этим делом.