Сёгун - Джеймс Клавелл

— О нет, Родригес, — горячо ответил ему отец Алвито, — мне не следовало отступать со своего пути — я должен помочь ему! Убежден, что есть возможность обратить его в нашу веру! На Торанагу теперь нет надежды… А англичанин — это еще один человек, еще одна душа… Мой долг — попытаться спасти его!

«Священники! — подумал Родригес. — Черт бы их всех побрал! Но только не Дель Аква и отца Алвито! О Мадонна, прости мне эти дьявольские мысли! Прости мне и похорони англичанина до того, как я с ним встречусь! Я не хочу убивать его, я дал святую клятву, но тебе я говорю — он должен умереть как можно быстрее…»

Штурвальный, стоявший на вахте, перевернул склянки и отбил восемь ударов — полдень.

Глава пятьдесят пятая

Марико в бледно-зеленом кимоно, белых перчатках и широкополой темно-зеленой дорожной шляпе, подвязанной под подбородком золотым газовым шарфом, шла по освещенному солнцем, заполненному народом переулку к воротам в тупике. За ней следовали десять телохранителей в коричневой униформе.

Вот радужный зонтик Марико уже у ворот — они распахнулись и остались открытыми.

В переулке было тихо. По обеим сторонам выстроились серые, они же стояли на всех крепостных стенах. Она рассмотрела Анджин-сана на стене, за ним — Ябу, во дворе ее ждала вся их дорожная колонна, с Кири и госпожой Сазуко. Все коричневые, во главе с Есинакой, были при полном снаряжении, кроме двадцати, стоявших с Блэксорном на крепостной стене, и двух у каждого окна во двор. В отличие от серых, никто из коричневых не имел доспехов или луков, единственным их оружием были мечи.

Много женщин-самураев наблюдали за происходящим: кто из окон домов, выстроившихся вдоль переулка, кто с крепостных стен, а кто стоял во дворе среди серых, захватив с собой ярко одетых детишек. Все женщины прятались от солнца под зонтиками; у тех, кто имел на это право, были самурайские мечи.

Кийяма стоял у ворот во главе полусотни своих людей — серой формы на них не было.

— Доброе утро, господин, — приветствовала его Марико и поклонилась. Он ответил поклоном, и Марико прошла под аркой.

— Привет, Кири-сан, Сазуко-сан! Вы обе прекрасно выглядите! Все готово?

— Да-да! — ответили они с напускной живостью. Марико вошла в открытый паланкин и села, выпрямив спину.

— Ёсинака-сан! Пожалуйста, трогаемся!

Капитан сразу же прохромал вперед и стал выкрикивать приказы. Двадцать самураев в коричневой форме вышли вперед в качестве авангарда и тронулись в путь. Носильщики подняли открытый паланкин Марико и последовали за коричневыми через ворота, за ними вплотную понесли паланкины Кири и госпожи Сазуко — молодая женщина держала на руках ребенка.

Как только паланкин Марико появился на освещенном солнцем пространстве за крепостными стенами, между авангардом и паланкином появился капитан серых и стал прямо на пути. Авангард остановился, носильщики тоже.

— Прошу меня извинить, могу я посмотреть ваши документы? — обратился он к Ёсинаке.

— Простите, капитан, но мы ни в ком не нуждаемся, — ответил Ёсинака среди внезапно наступившей тишины.

— Прошу прощения, но господин генерал Ишидо, правитель замка, командир телохранителей наследника, с согласия регентов ввел пропуска для выхода из замка, которые должны быть оформлены.

Марико официальным тоном заявила:

— Я — Тода-Марико-нох-Бунтаро, и мне приказано моим сюзереном, господином Торанагой, сопровождать его дам для встречи с ним. Будьте добры пропустить нас!

— Я был бы рад, госпожа, — гордо ответил самурай, выбирая более удобную позу, — но у нас приказ: без документов нашего господина никого из Осакского замка не выпускать. Прошу меня извинить.

— Капитан, скажите, пожалуйста, ваше имя, — попросила Марико.

— Сумиори Донзенси, капитан четвертого легиона; мой род не менее древний, чем ваш.

— Извините, капитан Сумиори, но, если вы не уйдете с дороги, я прикажу вас убить.

— Все равно вы не пройдете без документов!

— Пожалуйста, убейте его, Ёсинака-сан.

Ёсинака не колеблясь сделал выпад, его меч описал дугу, и он ударил ошеломленного капитана серых. Лезвие глубоко вонзилось в бок, мгновенно было выдернуто, и второй, еще более яростный удар отрубил ему голову, которая, прежде чем остановиться, еще немного прокатилась в пыли…

Ёсинака начисто вытер лезвие и вложил меч в ножны.

— Вперед! — приказал он идущим впереди. — Поторопитесь!

Стоящие впереди опять построились и с громким топотом зашагали. Вдруг, неизвестно откуда, в грудь Ёсинаки вонзилась стрела. Кортеж смешался и остановился. Ёсинака молчал, дергая древко стрелы, но через мгновение глаза его остекленели и он повалился на землю.

С губ Кири сорвался слабый стон… Ветер трепал концы тонкого шарфа Марико… Где-то в переулке шикали на кричащих детей… Все, затаив дыхание, ожидали.

— Казуко-сан! — окликнула Марико. — Пожалуйста, примите командование!

Казуко, молодой, высокий, горделивого вида юноша с чисто выбритыми впалыми щеками, вышел из группы самураев в коричневой форме, стоявших рядом с Кийямой у ворот. Обогнул носилки Кири и Сазуко, встал рядом с Марико и церемонно поклонился.

— Да, госпожа. Благодарю вас. Эй вы! — крикнул он людям впереди. — Трогайся!

Сбросив оцепенение, они повиновались, постепенно заражаясь напряжением предстоящей борьбы. Процессия тронулась. Казуко шел рядом с носилками Марико. Но двигались они недолго… В ста шагах впереди от плотных рядов самураев отделились двадцать человек в серой форме и молча встали поперек дороги, промежуток заняли самураи в коричневом. Кто-то споткнулся, и идущие впереди постепенно остановились.

— Уберите их с дороги! — прокричал Казуко. Тут же вперед кинулся самурай в коричневом, за ним — остальные, и началось быстрое и жестокое убийство… Каждый раз, едва падал один серый, из толпы ожидающих выходил другой и присоединялся к сражающимся. Все происходило со страшной скоростью, четкостью и согласованностью движений: вот бьется воин против воина, пятнадцать против пятнадцати, восемь против восьми… Несколько раненых серых сражаются в пыли… Трое коричневых — против двоих серых… Выходит еще один серый… Скоро он остается один на один с последним коричневым — забрызганным кровью, раненым, победившим уже в четырех схватках… Последний серый легко убивает его и остается один среди поверженных тел… Смотрит на Казуко…

Все коричневые погибли. Четверо серых были ранены, восемнадцать убиты…

Казуко вышел вперед, обнажая свой меч в ужасной тишине…