Отвергнутая - Екатерина Валерьевна Шитова

– Прохор! Прохор! – позвала утопленница.

Из комнаты Прохора послышались стоны, и Ираида вздрогнула, побежала скорее к сыну. Тот метался по кровати, словно хотел проснуться, но никак не мог совладать с собой.

– Прохор!

Шёпот утопленницы оглушал Ираиду, звучал внутри её головы. Она изо всех сил прижала ладони к ушам сына, чтобы он не услышал, не проснулся, но тот оттолкнул её и сел на кровати. Глаза его бешено засверкали.

– Прохор! – позвала Василина, и он вскочил на ноги, осмотрелся по сторонам, выглянул в окно.

– Стой, сыночек! Она же мёртвая! Она тебя сегодня за собой на дно озера утащит! Ночь нечистая! – завопила Ираида, вцепившись обеими руками в рубаху сына.

– Фёдор! Да что же ты, старый олух, оглох, что ли? Помогай, держи его!

Но проснувшийся Фёдор, забежав в комнату, увидел лишь то, как Прохор прыгает в открытое настежь окно.

Ираида закрыла лицо руками и зарыдала в голос.

– Всё. Не видать нам с тобой больше сына живым. Утащит теперь его с собой проклятая утопленница…

Глава 7

Договор с Водником

Василина быстро шла по лесу, Прохор шёл следом за ней, пытаясь не отстать. Лес покойников был наполнен уже по-осеннему холодным туманом. Сквозь него едва пробивался свет полной луны.

Прохор был готов к тому, что путь предстоит не из лёгких, но когда кто-то схватил его за рукав, он вскрикнул от неожиданности. А потом в его плечо вцепилась тощая, почерневшая рука. С трудом разжав иссиня-чёрные пальцы, Прохор оттолкнул от себя руку, не смея взглянуть на того, кому она принадлежит. А в следующую секунду он услышал рядом с собой жуткий смех.

– Женишок! Смотрите-ка, бабы! – тонкий, скрипучий женский голос заставил Прохора обернуться.

В паре шагов от него стояла женщина с короткой кривой шеей. На шее была туго затянута верёвка, конец которой свисал до самой земли. Из приоткрытого тёмного рта покойницы вывалился и свисал до подбородка фиолетовый язык. Это была висельница, он даже помнил её. При жизни женщину звали Аглая, она жила в их деревне и повесилась несколько лет назад, узнав, что её мужа убили в пьяной драке.

Прохор в ужасе попятился. И тут на него, растерянного и испуганного, напрыгнула другая покойница, распухшая, страшная, с кожей, сплошь покрытой струпьями и гнилыми пятнами. Её он узнать не мог.

– Мой женишок! – проговорила она ему на ухо чёрными губами.

В нос Прохору ударил тошнотворно-сладкий запах тлена. Он упёрся руками в обвисшую, мягкую, как кисель, грудь и с силой оттолкнул от себя покойницу. Она повалилась на землю со странными хлюпающими звуками, словно внутри у неё что-то лопнуло и расплескалась. А потом изо рта и носа женщины потекла мутная вода, она лилась на землю ручьём, заливая всё вокруг.

Не успел Прохор подняться на ноги, как на него со всех сторон набросились покойницы, пытаясь повалить на землю. Их пронзительные, противные голоса оглушили его.

– Мой жених!

– Нет, мой!

Прохор сжал зубы, пытаясь сопротивляться мощному натиску. Восставшие из своих могил женщины с дикими воплями рвали на нём одежду, впивались гнилыми зубами в его плоть, словно хотели съесть его. Прохору даже на долю секунды показалось, что нет никакой возможности выбраться живым из их лап. И тут над лесом раздался оглушительный визг. Покойницы замерли, повернули искажённые жуткими гримасами лица в сторону душераздирающего звука. Это кричала Василина.

– Чего орёшь, дура? Мы его первыми нашли! Убирайся отсюда восвояси! – прорычала одна из покойниц, толстая и дородная баба с синяками на лице.

Василина медленно повернула к ней своё бледное, строгое лицо и тихо проговорила:

– Я его к Воднику веду. А ну убрали прочь свои лапы! Или хотите, чтобы Водник сам за ним в лес пришёл?

Покойницы отпустили Прохора, кто-то из них сразу отполз в кусты, другие пригнулись к земле и зашипели злобно, обнажая чёрные зубы. Толстая баба убрала от Прохора руки последней.

– Ты батюшку Водника не тревожь! – испуганно сказала она Василине.

– Тогда пусть твои подруги свои гнилые руки не распускают на чужое!

Она зыркнула на толстуху, взяла Прохора за руку и быстро повела его за собой. Весь оставшийся путь тощие руки покойников отовсюду тянулись к Прохору, но ни одна из них до него не дотронулась.

* * *

Вода Невестова озера шла крупной рябью от налетающего ветра, который заставлял Прохора трястись от холода. Ночи уже стояли холодные, а он был в одной тонкой рубахе. Василина привела его на берег и исчезла, Прохор услышал лишь тихий всплеск воды неподалёку.

– Василина! Василина! – закричал он, чувствуя, как его окружает густой озёрный туман.

В эти места люди не ходили, но о Невестовом озере передавались из уст в уста страшные байки, то ли правдивые, то ли выдуманные. Поэтому Прохору было неспокойно. Он то и дело тревожно оглядывался по сторонам, вздрагивал от каждого шороха.

Когда до его ушей донёсся тихий девичий смех, Прохор обернулся, но не увидел никого вокруг. Смех между тем звучал всё ближе и ближе. А потом из зарослей рогоза выпрыгнула девушка с бледным лицом и круглыми выпученными глазами. Длинные мокрые волосы облепили её худое, обнажённое тело. На голове девушки был венок, искусно сплетённый из белых водяных лилий.

Девушка подбежала к Прохору и, смеясь, принялась щекотать, а потом обвила холодными руками его шею и поцеловала прямо в губы. Она пахла тиной, Прохору стало душно от этого запаха, от вкуса её солёных губ к горлу подступила тошнота, а грудь сдавило от нехорошего предчувствия.

– Кто ты? Где Василина? – спросил он хриплым голосом, оттолкнув от себя девушку.

Но она ничего не ответила, лишь засмеялась в ответ и юркнула в заросли рогоза. И тут по озеру пошли сильные всплески, и из тёмной воды, одна за другой, на берег побежали обнажённые, длинноволосые девушки. Они смеялись, брызгали друг в друга холодной водой и ничуть не стеснялись своей наготы. У Прохора закружилась голова, он понял, что всё это утопленницы, и ему показалось, что у всех них одинаковые лица.

Последней из озера вышла Василина. На ней, как и на её сёстрах, не было платья, она была голая, лишь венок из лилий украшал распущенные волосы, которые всё ещё были светло-рыжего цвета. Василина не веселилась, она шла к берегу, опустив голову, и Прохор готов был поклясться, что видел, как из печальных глаз девушки капают в озёрную воду прозрачные слёзы.

– Василина! – позвал Прохор, и тут же смех утопленниц стих, над озером повисла гнетущая