Воспламеняющая - Стивен Кинг

Он чувствовал, что они где-то близко, словно едва различаемое чудовище в возвращающемся кошмаре. На следующее утро после дня рождения Чарли Энди надел лыжи с неудобными креплениями, отправился на прогулку и наткнулся на цепочку следов снегоступов, которая вела к высокой ели. Там он нашел две дыры в ледяной корке: снегоступы сняли и воткнули в снег. Рядом небольшой участок ледяной корки был разбит: там человек стоял, надевая снегоступы. («Гряземесы» – так пренебрежительно называл их Грантер по какой-то личной причине.) У самого дерева Энди нашел шесть окурков сигарет «Винтаж» и смятую желтую картонную коробочку от фотопленки «Kodak Tri-X». Встревоженный сильнее обычного, Энди снял лыжи и полез на дерево. Поднявшись до середины, увидел в миле от себя коттедж Грантера. Маленький и очевидно пустой. Но телеобъектив позволял…

Чарли он о своей находке не сказал.

Сборы закончились. Молчаливость дочери подтолкнула Энди к сбивчивой тираде, будто своим молчанием она его в чем-то обвиняла.

– На попутках мы доедем до Берлина. Потом на «Грейхаунде»[19] вернемся в Нью-Йорк. Пойдем в редакцию «Нью-Йорк таймс»…

– Но, папуля, ты послал им письмо.

– Лапочка, они могли его не получить.

Она какое-то время смотрела на него, прежде чем спросить:

– Ты думаешь, они забрали его?

– Разумеется, н… – Он покачал головой и начал снова: – Чарли, я не знаю.

Она не ответила. Опустилась на колени, закрыла крышку чемодана, безуспешно попыталась защелкнуть замки.

– Дай я тебе помогу, детка.

– Я сама! – крикнула она и расплакалась.

– Чарли, не надо, – попросил он. – Пожалуйста, милая. Все почти закончилось.

– Нет, не закончилось. – Она заплакала еще сильнее. – И никогда не закончится.

2

Коттедж Грантера Макги окружила дюжина агентов. Позиции они заняли предыдущей ночью. Все в бело-зеленых маскировочных комбинезонах. Ни один не участвовал в операции на ферме Мандерсов, и все были безоружными, за исключением Джона Рейнберда с винтовкой и Дона Джулса с пистолетом двадцать второго калибра.

– Мне не нужны те, кто может запаниковать, вспомнив о том, что случилось в Нью-Йорке, – сказал Рейн-берд Кэпу. – Этот Джеймисон по-прежнему выглядит так, будто его яйца болтаются между колен.

Соответственно, он и слышать не хотел о том, чтобы агенты отправились на операцию с оружием. Многое могло пойти не так, а он не хотел вернуться на базу с двумя трупами. Агентов Рейнберд подбирал лично; именно он решил, что Энди Макги будет брать Дон Джулс, невысокий мужчина тридцати лет, молчаливый и замкнутый. Но свою работу он делал хорошо, Рейнберд это знал, потому что Джулс был единственным, кого он брал на задания более одного раза. Быстрый, решительный, целеустремленный, в критические моменты Джулс никогда не путался под ногами.

– Днем Макги выйдет из дома, – инструктировал Рейнберд агентов. – Девочка обычно тоже выходит, но папаша – обязательно. Если он выйдет один, я его подстрелю, а Джулс быстро и по-тихому оттащит от дома. Если выйдет девочка, та же история. Если они выйдут вдвоем, я стреляю в девочку, Джулс – в Макги-старшего. Все остальные – только на подхвате… Вы поняли? – Единственный глаз Рейнберда оглядел собравшихся. – Вы здесь только на случай, если что-то пойдет совсем не так. Разумеется, если что-то пойдет совсем не так, большинство из вас побежит к озеру с горящими штанами. А еще вы здесь на тот сомнительный случай, если мне потребуется ваша помощь. Ну и в качестве свидетелей: вдруг я облажаюсь?

Последние слова вызвали нервный, жиденький смех.

Рейнберд поднял палец.

– Если кто-то ошибется и каким-то образом вспугнет их, я лично прослежу, чтобы он закончил свою жизнь с вырванным очком в джунглях Южной Америки, в самой дерьмовой долине, какую я смогу там найти. Поверьте мне, господа. Повторяю, в моем шоу вы только на подхвате. Запомните это.

Потом на «перевалочной базе» – в заброшенном мотеле в Сент-Джонсбери – Рейнберд отвел Дона Джулса в сторону.

– Ты читал досье этого человека, – сказал Рейнберд.

– Да, – ответил Джулс, раскуривая сигарету.

– Ты понимаешь концепцию ментального доминирования?

– Да.

– Ты помнишь, что случилось с теми двумя парнями в Огайо? Которые пытались забрать его дочь?

– Я работал с Джорджем Уорингом, – ровным голосом ответил Джулс. – Он мог спалить воду, заваривая чай.

– Обычное дело. Я только хочу, чтобы мы понимали друг друга. Ты должен действовать очень быстро.

– Да, конечно.

– Этот парень отдыхал всю зиму. Если ему хватит времени, чтобы «выстрелить» в тебя, велики шансы, что следующие три года ты проведешь в комнате с мягкими стенами, думая, что ты – птичка, или репка, или что-то такое.

– Ладно.

– Что – ладно?

– Я буду быстрым. Не дави, Джон.

Рейнберд пропустил его слова мимо ушей.

– С большой вероятностью они выйдут вместе. Ты будешь за углом крыльца, откуда не видна дверь, из которой они выйдут. Подожди, пока я уложу девочку. Ее отец бросится к ней, ты окажешься сзади. Стреляй в шею.

– Конечно.

– Не напортачь, Дон.

Джулс коротко улыбнулся, затянулся сигаретой.

– Будь уверен.

3

Чемоданы стояли у двери. Чарли надела куртку и зимние штаны. Энди влез в свою куртку, застегнул молнию, поднял чемоданы. Чувствовал он себя паршиво, просто ужасно. Его буквально трясло от предчувствия беды.

– Ты тоже это ощущаешь? – спросила Чарли. Ее маленькое бледное личико не выражало никаких эмоций.

Энди с неохотой кивнул.

– Что же нам делать?

– Будем надеяться, что нам это только кажется, – ответил он, хотя сердцем понимал, что это не так. – Что еще мы можем сделать?

– Что еще мы можем сделать? – эхом откликнулась она.

Чарли подошла к нему и вскинула руки, чтобы ее подняли. Энди не помнил, когда дочь в последний раз так поступала. Удивительно, как быстро бежало время, как быстро менялся ребенок, менялся у тебя на глазах, с пугающей неприметностью.

Он поставил чемоданы на пол, поднял ее, прижал к себе. Она поцеловала его в щеку и обняла, очень крепко.

– Ты готова? – спросил он, опуская девочку на пол.

– Наверное, – ответила Чарли. У нее в глазах снова блестели слезы. – Папуля… Я не стану зажигать огонь. Даже если они появятся до того, как мы сможем уйти.

– Да, – кивнул он. – Хорошо, Чарли. Я понимаю.

– Я люблю тебя, папа.

Он вновь кивнул.

– Я тоже люблю тебя, детка.

Энди подошел к двери и открыл ее. На мгновение яркий солнечный свет полностью ослепил его. Потом глаза привыкли, и он увидел ясный весенний день, белый тающий снег. Справа находился Тэшморский пруд, сверкающие рваные пятна синей воды среди плывущих льдин. Заросший соснами берег. Сквозь них проглядывала зеленая крыша соседнего коттеджа, наконец-то освободившаяся от снега.

Лес, казалось, застыл, и беспокойство Энди усилилось. Где пение птиц, которое приветствовало его каждое утро с тех пор, как заметно потеплело? Сегодня не пела ни одна… только звенела капель. Он отчаянно пожалел, что Грантер не провел сюда телефон. С трудом подавил желание прокричать во весь голос: Кто здесь? Но его крик только напугал бы Чарли.

– Все тихо. – Он повернулся к дочери. – Думаю, мы их немного опережаем… если они вообще придут сюда.

– Это хорошо, – ответила она тусклым голосом.

– Тогда в путь, детка, – сказал Энди и подумал в сотый раз: А что еще остается делать? Еще подумал, как он ненавидит Контору.

Чарли направилась к нему через комнату, мимо сушки, на которой стояла вымытая после завтрака посуда. Они оставляли коттедж в том же виде, в каком и нашли, то есть в идеальном порядке. Грантер был бы доволен.

Энди обнял Чарли за плечи и на мгновение прижал к себе. Потом поднял чемоданы, и они вместе вышли в солнечный свет ранней весны.

4

Джон Рейнберд устроился на высокой ели в ста пятидесяти ярдах от коттеджа. Он был в кошках, а монтерский пояс прочно прижимал его к стволу. Когда открылась дверь, он вскинул винтовку и приставил к плечу. Абсолютное спокойствие окутало его, как защитный плащ. Его единственный глаз видел все четко и ясно. Потеря второго глаза вызвала проблемы с пространственным зрением, но в моменты особой концентрации, вроде этого, прежняя способность видеть все возвращалась, словно на короткие периоды выбитый глаз занимал положенное ему место.

Стрелять предстояло с небольшого расстояния, и он бы не волновался, если бы собирался пробить шею девочки пулей, но винтовка была заряжена совсем другим, более громоздким предметом, и фактор неопределенности возрастал десятикратно. В специально модернизированной винтовке находился дротик с ампулой орасина, и при выстреле с такого расстояния он мог перевернуться либо отклониться. К счастью, утро выдалось практически безветренным.

Пусть воля Великого Духа и моих предков, беззвучно молился Рейнберд, так направят мои руки и мой глаз, что выстрел будет метким.