ГИТЛЕР, Inc. - Гвидо Препарата

Долговые обязательства и векселя сторон, государственных, общественных и частных, признанные надежными и достойны­ми доверия, аккуратно складывали в портфель, называемый ак­тивами банка. Выполняемую банкиром операцию назвали дис­контом; например, банкир принимает вексель или долговое обязательство на 100 каких-то денежных единиц, дисконтирует их на 10 процентов и выдает клиенту 90 денежных единиц (удер­живая себе 10 процентов). Денежный рынок есть нечто иное, как общая сумма потребности банкирской решетки в ценных бу­магах экономических субъектов: частных или государственных акциях, краткосрочных или долгосрочных долговых обязатель­ствах, облигациях государственных и частных компаний самого разнообразного типа. Чем больше бумажных обязательств поку­пал банк у частных лиц и муниципалитетов через дисконт, тем более оптимистичными становились ожидания банкира на эко­номический подъем и тем дешевле начинал банк продавать деньги: происходило снижение процентной ставки.

Снижение ставки в сочетании с устойчивыми вливаниями банковских наличных денег запускало экономический бум, бум же сопровождался ростом цен: происходило то, что называют кредитной инфляцией. Если бум был значительным, то текущая процентная ставка начинала расти, чтобы соответствовать по­вышению цен; все это называлось французским словом hausse, повышением курса: это автоматический механизм, изобретен­ный банками для того, чтобы получать свою долю прибыли от разбухающего водопада денег, а также для того, чтобы удержи­вать цены под разумным контролем. Кроме того, повышение курса приостанавливалось из-за отказа от кредитования наиме­нее прибыльных концернов (5). Бум продолжался до тех пор, пока труд заемщика покрывал процентную ставку; но когда бла­годаря избытку предложения цены, в конце концов, начинали падать, эта разница (норма прибыли минус процентная ставка) быстро съеживалась. Экономическим субъектам живо напоми­нали о том, что деньги, которыми они распоряжаются, были да­ны им в долг.

Когда производители теряют способность оплачивать про­центную ставку, наступает конец: банки говорят «хватит!» и тре­буют возвращения займа, концерны становятся банкротами, ра­бочих увольняют, а наличность по соответствующим каналам возвращается в банкирскую решетку. Кризис, нищета, удушение общества.

Такой тип повсеместного рецидивирующего паралича стал определяющей чертой современной финансовой системы по­сле того, как несколько банкирских олигархий, контролировав­ших каждая свой собственный узел в решетке, пришли к выводу о необходимости создания представительного учреждения — центрального банка — призванного следить за золотом и фикси­ровать процентную ставку (то есть контролировать цену денег); в деятельности такого банка частные концерны принимали уча­стие в форме держания акций; в совет директоров банка кон­церны направляли консультантов для совместного решения деликатных вопросов взаимодействия между решеткой, госу­дарством и экономикой.

В результате великие общества Запада начали — одно за дру­гим — падать жертвами этой системы: к концу девятнадцатого века каждая страна страдала от гнета своей решетки, которая выросла в центральный орган, управляющий кредитными структурами, устроенными в виде перевернутой пирамиды. В находившейся внизу вершине пирамиды помещался золотой запас. Над золотым запасом (то есть над «золотым покрытием») наряду с заложенной собственностью мира громоздились ре­зервы дочерних банков, державшихся на депозитах материн­ского учреждения, а выше этой оболочки дочерние банки зани­мались своим грабительским промыслом. Деньги крупных банков обеспечивали потребности меньших банков, и такое сту­пенчатое использование кредита с увеличением массы чековых денег достигало, в конце концов, периферических филиалов, которые и определяли границы основания пирамиды, на кра­ешке основания которой в весьма неудобной позе сидела эконо­мика страны.

Так тонкая жила желтого металла привела к созданию монументальной конструкции.

Ко второй половине девятнадцатого века, в условиях пре­словутого золотого стандарта, во всех промышленно развитых странах валютный курс стали выражать в золоте — было объявле­но, что марка, франк или фунт стоят столько-то граммов золота, а банкноты были законодательно объявлены конвертируемыми в золото в каком-то данном соотношении, названном паритетом. Национальные валюты были привязаны к золоту, а паритеты не­скольких валют были связаны перекрестными соотношениями. Например, в Британии, по условиям золотого стандарта, кото­рый был установлен до Великой войны, 77 шиллингов и 10,5 пен­сов были эквивалентны стандартной унции (1111/12 грамм чис­того золота)*,

* То есть 77 шиллингов 10,5 пенсов были эквивалентны 3 фунтам (20 шиллингов в фунте) и 17 шиллингам 10,5 пенсов.

 а в Соединенных Штатах 20 долларов 67 центов были эквивалентны большой унции (12 12/12 грамм чистого золо­та), поэтому курс обмена двух валют, приведенных к золотому стандарту составлял один фунт за 4 доллара 86 центов. Нам следу­ет хорошенько запомнить этот «паритет».

Для того чтобы конкурировать в этой игре, правительства, поддерживаемые своими центральными банками, были вынуж­дены направлять все свои усилия в коммерческой и финансо­вой отраслях на то, чтобы защитить, а при возможности и уве­личить свой золотой запас, каковой в большой степени был хорошим показателем торговых достижений державы. Клапа­ном, регулирующим приток и отток золота из страны, был ее платежный баланс.

Платежный баланс имеет сложную составную природу и включает в себя текущий счет и баланс движения капитала. Текущий счет — это опись всех торговых достижений государ­ства; задача текущего счета — наблюдение за несоответствием между импортом и экспортом осязаемых товаров (то есть за торговым балансом) и за так называемыми невидимками: аренда кораблей, страховые премии и выплаты по процентам. Игра на таких невидимках всегда была сильной стороной, на­стоящим форте Британской империи. Баланс движения капи­тала, напротив, отражал разницу между притоком и оттоком фондов относительно национального финансового центра. Главным инструментом регулирования этих денежных потоков была процентная ставка. Банк мог значительно поднять ее и тем самым привлечь иностранные деньги в свои банки; как говорили в то время, ставка в 7-10 процентов способна притя­нуть деньги даже с луны. Напротив, низкие процентные ставки у себя дома неизбежно заставят отечественных держателей зо­лота искать более высокой прибыли на свои праздные фонды за границей.

Очевидный недостаток политики «высокой ставки» у себя дома, заключался, однако, в удушении собственной экономики; такая политика приносила выгодные барыши финансовым ком­паниям, банковской решетке и праздным собственникам, но вредила всем остальным. Таким образом, применять этот ин­струмент регуляции надо было осторожно и дозировано и ни­когда слишком долго. Если деньги дорожают, то удорожаются и инвестиции, и работа тормозится и останавливается.

В том, что касается движения золота, на эффекте изменений банковской ставки зиждется возможность достижения жела­емого результата максимально быстрым способом. Этот способ безошибочно применяли как основной принцип «оздоровле­ния финансов» во времена кризисов, то есть когда опасность грозила надежности покрытия центрального банка, так как ор­ды спекулянтов стремились избавиться от отечественной валю­ты и обменять ее на золото; происходила «утечка» банковского резерва.

Если валюта падала, а казначейство оставалось пассивным наблюдателем, то спекулянты занимали еще большие количества местной валюты, меняли ее на золото, а потом, дождавшись дальнейшего падения, снова конвертировали в нее золото, иг­рая на снижении курса. Этот процесс мог повторяться до бес­конечности. Можно было рассчитывать на то, что значитель­ное повышение банковской процентной ставки (например, с трех до восьми процентов) сможет привести к усмирению спекулянтов (так как для последних заимствования становятся слишком дорогими), и, что еще более важно, эта мера мгновен­но привлекает зарубежных инвесторов с их фондами, которы­ми пополняются банковские резервы и за которые банк готов платить «сверх», то есть разницу в ставке (в нашем случае это 5 процентов).

Когда страна испытывает дефицит платежного баланса в от­ношениях с другой страной либо из-за того, что покупает за гра­ницей больше, чем продает, либо вследствие оттока капитала, либо из-за того и другого вместе, то ей приходится устанавли­вать рассчитываться с партнером в золоте. Если страна теряет золото, соответственно уменьшается «покрытие» центрального банка: государству приходится ограничивать количество кре­дитных денег в обращении для того, чтобы поддерживать дан­ное и работоспособное соотношение (золота и банкноты). И что делало такое государство? Оно поднимало процентную ставку, подавая этим сигнал, что снижает доступность к налич­ным деньгам из-за золотого кровопускания. В результате экс­портеры капитала — все эти паразитирующие собственники, вкладывавшие в отечественную валюту, превращавшие ее в зо­лото и переправлявшие золото туда, где оно приносило боль­шую прибыль, — оказывались в неудобном положении, а у иност­ранных инвесторов возобновлялся интерес на внутреннем рынке капиталов данной страны из-за возрастания процентной ставки. Таким образом, можно было рассчитывать на то, что зо­лото снова потечет домой и равновесие, то есть паритет, будет восстановлено (6). Напротив, страна, обогатившаяся за счет мощного притока золота, которое устремляется в нее на волне устойчиво положительного платежного баланса (благодаря ус­пешному экспорту товаров и (или) за счет предоставления инве­сторам привлекательных выгод), может позволить себе сниже­ние процентной ставки, что приведет к увеличению объема ликвидности на ее рынках, что несколько раздует денежный эк­вивалент золота. Именно это сделает Америка в двадцатые го­ды. Давайте обратим особое внимание и на это обстоятельство.