Последний викинг. Сага о великом завоевателе Харальде III Суровом - Дон Холлуэй

Эта роль досталась его дяде Константину. Он втирался в доверие цезарю еще до восшествия на престол и сейчас получил свои дивиденды. Его не только реабилитировали и вернули из ссылки, но также назначили премьер-министром – заместителем императора, и он занял бывшую должность Орфанотрофа. Заручившись поддержкой Михаила, он дал выход накопившейся ревности и ненависти, которые испытывал к Иоанну. Вместе с цезарем они трудились над тем, чтобы устранить Орфанотрофа с политической сцены. Неудивительно, что Михаил повысил Константина до уровня нобилиссима, или благороднейшего, – по статусу на ступеньку ниже цезаря и существенно выше по рангу, чем стоял Орфанотроф.

На этом Михаил не остановился. Он взялся кардинально менять правительство империи. Сенаторы и патриции, которые раболепствовали, получали награды. Те, кто не повиновался, отправлялись в изгнание. Его необыкновенная щедрость распространилась даже на освобождение политических заключенных, среди которых был старый противник Харальда Маниак, несмотря на то (или, возможно, по причине этого) что он публично опозорил адмирала Стефана, покойного отца императора. Это было частью плана передачи власти из рук немногочисленной аристократии народу и по созданию нового силового блока с прямым и исключительным подчинением Михаилу.

Иоанн, наверное, был в ужасе, что шесть лет его работы сводились на нет, «голубые» поддерживали высшие сословия, а «зеленые» боролись за рабочий класс, и самое худшее еще впереди. Бывший орфанотроф был изгнан по изначальному велению Зои. В этом ему повезло больше, чем большинству членов семьи Михаила. Тех, кто еще не был евнухом, даже состоявшихся отцов и высокопоставленных государственных чиновников, было приказано кастрировать, исключив любую возможность узурпации власти Михаила, родоначальника новой пафлагонской династии.

Однако на пути императора к обретению абсолютной власти была еще одна помеха, последний человек – Зоя. Михаил не выносил того, что всем был обязан ей. «Когда-то он обращался к ней “госпожа”, – пишет Пселл, – но сейчас сама мысль об этом вызывала желание откусить язык и с отвращением его выплюнуть».

Императрица из-за преклонного возраста уже не могла рожать детей, а значит, не могла принести пользу Михаилу. При том что она никогда не станет матерью его детей, Зоя была матерью своему народу, и в этом состояла трудность. Люди любили ее всей душой со всеми слабостями, что вызывало у Михаила еще больше презрения. Подобно своему дяде Михаилу IV, он исключил ее из дворцовой жизни, ограничил доступ к казначейству и каждую минуту за ней следил.

Логично было бы для ее охраны выделить варягов, но, учитывая отношение Зои к Харальду, существовала вероятность того, что они займут ее сторону, если понадобится сделать выбор. Недоверие Михаила к варягам хорошо задокументировано. Он предпринял против них некоторые действия, как написал Пселл:

Для своей личной охраны он купил скифских рабов [таких как русов, болгар или даже печенегов], укомплектовав корпус новобранцами. Все они были евнухами. Зная, что от них требуется, они прекрасно подходили для этой роли. Их преданность была неоспорима, поскольку именно ему они были обязаны своим столь высоким положением. Некоторых он нанял как стражников, а других отправлял на выполнение различных задач.

Избавиться от варягов было наиважнейшей среди этих «различных задач». Именно Маниак, жаждущий угодить своему императору-благодетелю и досадно обнаруживший своего старого соперника Харальда на высокой должности спатарокандидата, сказал Михаилу: «Мой господин, давайте проверим, как он справляется со своими обязанностями, и отправим вооруженных людей для того, чтобы это узнать».

Подробности сюжета скальды оставляют воображению читателя, но в какой-то момент всё свелось к вражде между евнухами Михаила и варягами Харальда – возможно, произошла стычка в какой-нибудь пивной, которую часто посещали скандинавы, или внезапное вторжение в казармы стражи, или им устроили засаду в какой-нибудь темной аллее – в любом случае скифские мечи моментально поднялись против варяжских топоров, но Харальд со своими воинами с обязанностями справились. «Когда Нордбрикту сообщили об этих людях, – говорится в “Гнилой коже”, – он приказал убить их всех. Погибло огромное количество людей императора».

Живыми или нет, Михаил с Константином добились своего. Если дело дошло до того, что новые телохранители императора атакуют старослужащих стражей императрицы, то показываться в тронном зале ни Харальду, ни его варягам было не время. Лучше всего затаиться, пока всё не образуется. Их побег пришелся Михаилу не по нраву, и Маниака отправили в Италию, чтобы искупить вину. В любом случае Михаил уже сделал первый шаг. Выступив против стражи императрицы, он должен был пойти против нее самой.

Однако прежде чем нанести удар, он предусмотрительно убедился, что народ на его стороне. 18 апреля 1042 года, на Низкое воскресенье (первое воскресенье после Пасхи, которое среди восточных христиан называется Фоминым воскресеньем) он объявил императорское шествие. Надев корону, в сопровождении стражей-евнухов и подкупленных сенаторов и аристократов Михаил провел процессию по Месе к Айя-Софии, довольный видом украшенного города и видя народ в приподнятом расположении духа. Кого еще они могли так приветствовать, как не его, народного защитника императора Михаила V?

Вернувшись во дворец, он сразу же приказал патриарху Алексию I, который препятствовал захвату власти Орфанотрофом, отправиться в свой Студийский монастырь, расположенный в самой южной части города, на побережье Мраморного моря, и ожидать его на следующий день. Михаил зашел так далеко, что за прием заплатил Алексию четыре фунта (1,8 кг) золота, больше для того, чтобы развеять любые подозрения с его стороны. Патриарх послушно откланялся и как только скрылся из виду, император приказал скифскому отряду нагнать и арестовать священника в его собственном прибежище. Теперь Зоя осталась совсем одна.

Михаил, не так давно даже не осмеливавшийся поцеловать подол платья приемной матери, приказал вытащить ее из покоев. Багрянородную застигли врасплох. В тот же вечер ее обвинили в попытке отравления императора (всем напомнили, что она, предположительно, отравила предыдущих двух императоров) и подвергли быстрому показательному суду с привлечением лжесвидетелей. Она была признана виновной и приговорена к ссылке.

Принкипо – а в наши времена Бююкада, что по-турецки означает «большой остров» – самый большой среди Принцевых островов Мраморного моря. Пятьюстами годами раньше император Юстиниан II (фиктивный принц) построил там дворец и монастырь, но за века они превратились в резиденцию для изгнанников. В VIII веке императрица