Макото Синкай. Чувственные миры гениального японского аниматора - Алексис Молина

прохода через небеса и нескольких падений, на склоне. На склоне, где его ждет любовь всей его жизни, даже после трех лет разлуки. Как будто непрерывное движение (также воплощенное в его поездках между островом и Токио) может привести только к возвышению, которое является их с Хиной привилегией. Инспекторы, например, никогда не поднимаются на вершину разрушенного здания, а толпа довольствуется тем, что наблюдает за бегом юноши по рельсам снизу, с дороги. Даже в своем сне Ходака несется на велосипеде вдоль побережья своего острова в погоне за солнечным лучом – очевидное воплощение Хины, матриархальной силы, которая побуждает его пересечь море и добраться до Токио.

И хотя в основе фильма лежит противопоставление любящей пары в движении и застывшей массы, история детей – это еще и средство для расширения мотива противостояния: Хина или климат. На этой до ошеломления простой дилемме держится «Дитя погоды», ведь девочка – это жертва, и, чтобы умиротворить климат, она должна исчезнуть. Не думая о себе, Хина решает проблемы, от которых страдает вся страна, повторяя в еще более драматичной форме судьбу Саюри из «За облаками», потому что, в отличие от девушки в коме, Хина осознает свою роль и ответственность.

Хина обрела свою силу после смерти матери. Благодаря тому, что девушка молилась за здоровье мамы на крыше заброшенного здания, куда упал луч солнца, она перенеслась в облака, где стала дочерью солнца. Эта сила была рождена ни с чем не сравнимой болью от потери единственного родителя, но героиня использовала ее на общее благо. Она платила большую цену за свои умения, но работа дарила людям свет. Несмотря на все это, ребенок, получивший сверхъестественные способности в результате трагической потери, которую никто не смог восполнить, все равно должен быть принесен в жертву, потому что, по словам старого священника, с которым говорит Нацуми, она – «жрица погоды», которой предначертана трагическая судьба. Когда Хина соглашается выполнить свою миссию и пожертвовать собой, результат очевиден: дождь прекращается, солнце вновь светит над Токио, и город кажется выбеленным светом на передержанном снимке с воздуха. Этот образ становится еще ярче благодаря тому, что, когда все жители столицы удивленно смотрят на голубое небо, никто, кроме Ходаки, не понимает, что перед ними. Они видят чудо, а молодой человек – единственный, кто действительно знает, что это такое. Это потеря. Он отчаянно ищет кого-то в небе, потому что понимает, что за мир приходится платить и девочка-подросток исчезла, чтобы все могли вернуться к прежней жизни без катастроф. Это, пожалуй, вторая душераздирающая вещь в фильме: хотя между детьми и взрослыми, которые приносят их в жертву, идет очевидная борьба, и Хина является ее главной причиной, обрекающей город на исчезновение, но это также противостояние, о котором никто, кроме главных героев, не знает. Вот почему девушка исчезает при всеобщем безразличии. На протяжении всего фильма авторитетные личности: детективы, бандиты, старый священник – пытаются диктовать ей правила жизни. Чаще всего это фигуры, которые Синкай не перестает высмеивать: священник – согбенный и злой старик, полицейские – верх некомпетентности, а сутенеры – отъявленные идиоты. Все они одинаково бесчувственны, жестоки и неспособны к какому-либо сочувствию. Они стремятся связать молодую девушку (старый священник, поскольку он не встречается с ней напрямую, – отдельный случай, но пророчество, которое он произносит о жрицах погоды, воплощает ту же роль закона, подавляющего молодую девушку) и навязать ей свои правила и свое видение жизни. Это насилие, по крайней мере символическое, весьма поразительно, и Синкай иллюстрирует его во всех взаимодействиях сил принуждения с молодыми героями на протяжении всего фильма: бандиты и инспекторы не стесняются обездвиживать, топтать, раздавливать или задерживать Ходаку, Хину и Нагису. В этой вспышке насилия они упускают главное, в частности то, что Хина – ключ к их проблеме, но если бы они знали это, то без колебаний пожертвовали бы ею. Хотя все время именно этим взрослые и занимались: эксплуатировали ее и Ходаку для достижения своих целей, не считаясь с желаниями детей. Выставив Хину на борьбу с климатическими бедствиями, предложив героям выбирать между ее жизнью и жизнью, которая у них была раньше, и сохранив этот выбор в тайне от всего мира, Синкай делает то, что не лишено политической ценности и его личного интереса. Он ставит в центр фильма некий вызов властям, будь он социальным, религиозным или политическим, фактически объявляя открытую войну тем, кто готов пожертвовать молодостью ради своего комфорта, В таком контексте «Дитя» выглядит не столько как фильм, посвященный экологии, сколько как обвинительное произведение против поколения, ответственного за климатический кризис. Как забастовка.

Женщина должна быть принесена в жертву ради общего блага. Это печально универсальный мотив, встречающийся практически во всех мифах: именно женские персонажи вынуждены страдать от последствий выбора, сделанного окружающими их мужчинами. Это Антигона, замурованная в стене, это Ифигения, принесенная в жертву. В Японии это запертая Аматэрасу. Несмотря на вполне современную проблему, история, рассказанная в картине Синкая, стара как мир. Отказавшись принести в жертву девочку, фильм делает мужественный выбор, отходя от легенд и сказаний, структуре которых он подражал до этого. Возможно, «Дитя» – фильм не только с эко-повесткой, но и с феминистской. По крайней мере, это произведение, которое, признавая неизбежность грядущих климатических потрясений, отказывается возлагать бремя на поколение, не несущее никакой ответственности за катастрофу. И хотя это делает финал фильма, когда двое влюбленных молодых людей выбирают собственное счастье, будучи готовыми пожертвовать всем миром, разрушительным, но этот финал также поднимает несколько вопросов. Токио, в котором оказываются Хина и Ходака, похож на полузатопленный мир, где жизнь продолжается только потому, что мы говорим о фантастике. Наводнения в Пакистане летом 2022 года с 33 миллионами беженцев доказывают, что в реальности адаптировать наш образ жизни к изменению климата будет не так-то просто.

Так является ли «Дитя погоды» фильмом климатических алармистов или фильмом, не имеющим отношения к реальности глобального потепления? Конечно, в него вложена фаталистическая составляющая, глубоко укоренившаяся в буддийской традиции, восходящей к Камо-но Тёмэю и его «Запискам из кельи», размышлениям о бедствиях своего времени и непостоянстве вещей, которые датируются XIII веком. Фильм не отрицает и глобального потепления, а в финале даже показывает его конкретные последствия: эвакуация жителей города, затопление некоторых районов, серьезные метаморфозы городского ландшафта. Кроме того, Синкай позволяет себе роскошь обратиться к понятию антропоцена – эпохи, в которую мы вступили и которая характеризуется преобладанием влияния человека на геологическое и экологическое развитие планеты. Но он не предлагает решения этой проблемы, подчеркивая несправедливость