Макото Синкай. Чувственные миры гениального японского аниматора - Алексис Молина

то и люди, которые там живут, тоже. На это намекает начало фильма с первым появлением земляного червя, которого может видеть только Судзумэ. Девушка удивлена отсутствием реакции со стороны одноклассников: «Почему они ничего не видят?» Переносимся в Токио, над которым кружится разрастающаяся по экрану воронка из растущего червя. Судзумэ и «закрыватели» – единственные, кто это видит, кого это приводит в ужас, пока столичные жители продолжают жить своей жизнью, не испытывая ни малейшего беспокойства по поводу надвигающейся катастрофы.

Как это часто бывает у Синкая, между его главным героем и остальными пролегает пропасть. Однако на этот раз дистанция между обществом и главными героями проявляется даже в том, как они смотрят друг на друга. Судзумэ наделена иной чувствительностью, потому что однажды она пробралась в открытую дверь в бесконечность, на обломки Фукусимы. Получается, вопрос о том, как мы воспринимаем реальность и какой мы ее видим, становится в фильме главным. Так, есть то, что видит Судзумэ, – недоступное для остальных, но есть и «вечный мир», который девушка может увидеть только через двери и который исчезает каждый раз, когда она пытается пройти в проем. Есть и первая сцена фильма – сон, где героиня видит себя ребенком. Ребенком, который, как мы узнаем в финале, путает девушку, которой она станет, с матерью, которую она потеряла. Способность видеть прошлое, чувствовать его эмоции и слышать голоса сильно отличает Судзумэ от сверстников. Как и режиссер фильма, именно она видит образы, способные смягчить травмы, и ее склонность к заботе о других заключается во внимании к незаметному. До сих пор мы говорили о Судзумэ как о путешественнице, отправившейся в путь, чтобы успокоить земли своей страны, но пришло время взглянуть на ее историю пристальнее.

Самый мощный образ фильма – не самый величественный и не самый сложный. Это, казалось бы, простые развороты дневника маленькой девочки, страницы которых тщательно закрашены черной пастелью. Это запись в газете, датированная 11 марта 2011 года, – стертая, замазанная, спрятанная. Это зловещий знак подавляемой травмы, воспоминания о которой человеку на сознательном уровне недоступны из-за причиненной боли. Хотя мы и описываем Судзумэ как «провидицу», способную погрузиться в прошлое других – мест и людей, – но в ее истории есть огромное черное пятно. Предмет, за который она цепляется, ее маленький детский стульчик, поврежден, у него нет ножки, и все это в глубине души, кажется, определяет героиню как неполноценного человека, как того, кто потерял что-то давным-давно и все никак не может найти недостающую деталь. И хотя ее умение запирать за собой реальные и нереальные двери стало способом подвести черту под этим травматическим прошлым, есть и другая интерпретация мотива с закрытием.

Давайте подумаем про запертые, подавленные чувства, которые вместо высвобождения и проживания оказываются под замком подсознания и блокируются. Именно здесь проявляется режиссура и чувство повествования Синкая. В самой Судзумэ есть своеобразная «дверь» в прошлое – она со срипом открывается из реальности в 11 марта 2011 года, она изолировала героиню и подарила ей способность замечать предвестников катастроф, поменяла ее мировоззрение. Когда девушка сама понимает, что ей нужно вернуться в прошлое и справиться со своей дверью, рана в ее душе затягивается.

Талант Синкая заключается в том, что он избегает манихейства. Здесь нет отчуждающего, изолирующего прошлого с одной стороны и исцеления, освобождающего героиню от груза истории, с другой. Конечно, опыт Судзумэ отличается от остальных. Например, там, где Томоя видит лишь зеленый луг, она узнает место пережитой трагедии, а спасая Токио ценой великой жертвы – Соты, – она удостаивается лишь презрительного и непонимающего взгляда жителей столицы, которую только что спасла. Но именно эти взгляды, полные вопросов, заставляют Судзумэ в начале фильма сбежать из школы и поехать в заброшенное поселение на горе, где она встречает Соту и начинает свой путь к двери, которая исцелит ее. Во многих отношениях «закрыватель» представляет «будущее» Судзумэ. Фильм хоть и не такой романтичный, как предыдущие работы режиссера, но даже благодаря изображению первой встречи героев, где силуэт Соты выделяется на фоне океана и горизонта, мы понимаем, что он станет персонажем, сильно повлиявшим на жизнь Судзумэ. Тело парня, заключенное в детский стульчик, сделанный мамой девушки, – образ, богатый смыслом: память о том, кого она потеряла, поселяется в том, кого она только что встретила и вновь рискует утратить. Ее прошлое и будущее смешиваются в одном человеке, который воплощает в себе почти столько же счастливых воспоминаний, сколько и болезненных.

За идеей разных взглядов на мир скрывается мотив непонимания, проходящий через весь фильм. Пейзаж, который видят Судзумэ и Томоя, никогда не будет одинаковым, их восприятие мира никогда не будет одинаковым. Но все же, несмотря на эту разницу, студент сопровождает школьницу до конца, помогает ей и даже наслаждается обществом тети Судзумэ. Конечно, они видят не одно и то же, но Томоя верит девушке настолько, что он готов отвезти ее на другой конец страны – хоть перед глазами у них и рисуются разные картины, но друг и близкий человек у них общий. Точно так же и Тика доверилась Судзумэ, хотя объединяла их только школьная жизнь. Другое место, та же идея. В Кобе, когда Руми берет ее под свое крыло, девушка попадает в кабаре, где работают женщины, которые тоже однажды сбежали из дома. Между всеми героями можно навести мосты и найти точки соприкосновения, которых достаточно, чтобы заинтересовать Других, далеких от «закрывателей», в приключениях и помощи Судзумэ.

Невозможно не отметить важность Соты. Как и Судзумэ, он тоже видит червей и двери. Когда Дайдзин перемещает тело и душу юноши в стульчик, герой попадает в вечность, где его тело медленно замерзает и кристаллизуется. В этом измерении он будто промерзает, каменеет и тонет – ощущения, отсылающие к мысли об одиночестве и изоляции Судзумэ и к тому, как они проявляются. На берегу, на который обрушилось цунами, она поняла, что ее жизнь и семья разрушены, и мы можем только догадываться о том, что переживает человек, утопающий во снах каждый раз и в конце кошмаров оказывающийся на пляже, где он начинал застывать. Ощущение холода у Судзумэ было вездесущим в ее сне в начале фильма, где девушка бежит по грязи, закутавшись в толстый шарф. Герои показывают, что они не одиноки в своем восприятии и видении реальности – их «похожий взгляд» связывает их, предотвращая пессимистическое прочтение фильма, в котором трагедии и катаклизмы рассматривались бы как непоправимые разрушения. Почерневшая страница «11 марта» – это действительно затмение, но такое, на которое может быть