Финно-угорские этнографические исследования в России - А.Е Загребин

-га, произошли непосред­ственно от финских и саамских названий, образованных при помощи слова «река»: -joki, -jogi, -jokka, -juk, -juch. Таким образом, весь пласт топонимики исследованного региона, содержащий топоформант: -га, -нга, можно было, по его мнению, связывать с древним финно-языч­ным населением Заволочья.

Очерк «О финском населении Санкт-Петербургской губернии и происхождении названия Ингерманландия» (1833 г.) — является первым научным описанием финно-язычного населения Санкт-Петербургской губернии. Шегрен довольно подробно рассматривает этапы освоения края, связанные с миграциями и адаптацией здесь новых этнических групп, а также анализирует различные версии происхождения слова Ингерманландия, Инкеринмаа, Ингрия. В этой работе Шегрен широ­ко использует ставший сильной стороной его исследований метод со­вмещения финских, скандинавских и русских источников, иллюстри­рующих историю отдельно взятого региона. В структурном отношении работа состоит из двух частей, что отражено в ее названии, но в плане внутритекстового анализа можно выделить четыре взаимосвязанные части, согласно выделяемым им группам финноязычного населения края. Первым из исследователей, Шегрен выделяет диалектные и эт­нографические различия между местными финнами-эврэмейсет и финнами-савакот, анализируя различные версии их прихода из Финлян­дии. В частности, анализируя свадебную обрядность обеих групп, он фиксировал мельчайшие детали, вплоть до особенностей свадебных костюмов. Причем, он сравнивал свадебные практики Ингерманлан­дии и Финляндии, демонстрируя при этом применимость сравнитель­ного метода не только в области лингвистики, но и в сфере этногра­фии. Затем Шегрен рассматривает этническую историю води и ижоры, безошибочно указывая на первых, как на древнейших обитателей Ин­германландии. Однако сделанное им предположение (на основе типо­логического анализа водской свадебной песни) о финском (емском) происхождении води и ее близком родстве с вепсами, лишь позже испытавшей влияние со стороны эстонцев и саамов, было довольно спорным. Что касалось ижоры (Inkerikot), в чьем карельском проис­хождении он не сомневался, Шегрен рассматривает происхождение этнонима в рамках дискуссии о происхождении названия края и реки Ижора (Inkere). В целом, он согласился с мнением В.Н. Татищева о связи названия Ингрия (Ingerinmaa) с именем дочери варяжского конунга Олафа — Ингергерд, ставшей в 1019 г. женой великого князя киевского Ярослава Мудрого и принесшей этот край мужу, в виде приданого, не отказывая, впрочем, и другой версии русского историка, предполагавше­го связь слова Ингрия от имени князя Игоря (Ингоря), сына Рюрика. Закрепление края в начале XVII в. за Швецией и превращение его в ординарную провинцию королевства, привело к появлению германизи­рованного официального названия — Ингерманландия.

Статьи «Что означает встречающееся в русских летописях в 1024 г. слово «луда»?» и «О производстве металла древними финнами и дру­гими чудскими народами» сами свидетельствуют о той исследова­тельской манере, что предполагает поступательное, а местами дробное приближение к крупной малоизученной теме. Такой темой для него была проблема ранней этнической истории и древнего родства «чудских народов». Путем изучения современных финно-угорских этносов в качестве локальных вариантов древнефинских общностей, он, выстра­ивая свою работу, обычно исходил из степени обеспеченности Источ­никовым материалом. Преимуществом Шегрена, при реализации этого подхода, было то, что в большинстве случаев, он имел возможность сравнивать привлекаемые письменные и нарративные источники с личными полевыми наблюдениями и впечатлениями. Хорошо извест­но, что при жизни А.И. Шегрен смог обработать и опубликовать мень­шую часть своих полевых собраний, что неоднократно отмечалось филологами. Его главный лингвистический труд — ливская грамматика, а также ливско-немецкий и немецко-ливский словари, были изданы уже под редакцией Ф.И. Видемана.

Достижения индоевропеистики, собирательский импульс И.Г. Герде­ра и братьев Гримм, классификационные опыты ученых-путешественни­ков XVIII в., изначально заряженные патриотической историографией Х.Г. Портана и личным романтическим настроем, по всей видимости, соединились в творческом восприятии Шегреном финно-угорской ис­следовательской перспективы и реализовались в трудах продолжателей его дела. Влияние идей А.И. Шегрена коснулось многих националь­но ориентированных ученых, работавших в 1840-1860 гг. в Финляндии — М.А. Кастрена, Э. Лённрота, Д.Е.Д. Европеуса, в России — Ф.И. Виде­мана, в Германии Х.К. фон Габеленца и Ф.Х. Мюллера.

«Зыряне:...» А.И. Шегрена — первая монография по финно­угорской этнографии в России: Иногда воля случая или, что еще необычнее, давление необходимости становится причиной создания произведений, от которых сам автор совсем не вправе ожидать каких-либо творческих прорывов и тем более декларации сделанных им от­крытий. Именно в этом ключе развивалась предыстория первой в Рос­сии полноценной монографии по этнографии финно-угорских народов. Остановившись на некоторое время в Казани весной 1828 г. А.И. Шёгрен, кроме имевшихся у него планов по обследованию местных архивных хранилищ и университетской библиотеки, должен был подготовить предварительный отчет о проделанных им исследованиях для финлян­дских властей. Первоначальный текст «Зырян:...», состоявший из нескольких страниц путевых заметок, постепенно разросся до трехсот­страничной рукописи, важность которой заключалась в возможности ее представления в качестве заявки на соискание статуса члена-коррес­пондента Санкт-Петербургской Академии наук. Судьба автора сложи­лась вполне удачно, поскольку просматривавший присланный текст академик Ф. Круг дал вполне благожелательный отзыв, по сути дела открывший Шёгрену двери Академии, а финляндская администрация решила продолжить финансирование дальнейшего путешествия, но судьба самой рукописи оказалась много сложнее. Вернувшись в 1829 г. из экспедиции и постепенно утвердившись в Академии наук, Шёгрен начал публиковать текст отдельными частями в различных периодичес­ких изданиях, по разным причинам не имея возможности выпустить полноценную монографию. Краткая аннотация этой работы была опуб­ликована в 1831 г. на русском языке. Лишь после смерти автора, ста­раниями академика А. Шифнера в 1861 г. «Зыряне:...» увидели свет на немецком языке в собрании основных работ Шегрена. Данная публи­кация получила широкую известность в ученых кругах, неоднократно вызывая научные споры по поводу сделанных автором наблюдений и выдвинутых гипотез. Сама структура работы свидетельствует о ком­позиционно-содержательной многоплановости исследования, охваты­вающего не только историю и культуру народа коми, но и самую ши­рокую ретроспективу этнической истории Европейского Севера.

Монография состоит из семи глав, различных по объему и по ха­рактеру представленных сведений, что, впрочем, отражено уже в са­мом названии. Первые четыре главы посвящены описанию условий жизни и хозяйственного уклада населения Яренского и Усть-Сысольского уездов Вологодской губернии, где Шегрен зафиксировал места ком­пактного проживания коми-зырян. В частности, первая глава «Lage und physische Beschaffenheit/Расположение и физические условия» (S. 235­241) вкратце очерчивает регион исследования с точки зрения его гео­графического расположения и природной среды. Глава вторая «Klima/ Климат» (S. 241-251) описывает климатические особенности края с учетом их влияния на здоровье населения и на развитие земледелия, опираясь на многолетние наблюдения, сделанные местными краеведа­ми: военным медиком Поповым и преподавателем вологодской семи­нарии А.Ф. Фортунатовым, с которыми он познакомился в экспедиции. Глава третья «Industrie und Gewerbe/ Промышленность и ремесла» (S. 251-260) посвящена основным хозяйственным занятиям коми-зы­рян — земледелию, охоте, лесозаготовкам и лесосплаву. Понятие