И время остановилось - Кларисса Сабар
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Ты совсем расстроена, милая. Присядь.
По просьбе Мари Марселина плеснула девушке сливовой наливки. Аурелия скривилась, когда обжигающая жидкость опалила горло, но нехотя признала, что выпивка ей сейчас не помешает. К ним присоединились Леандр и Ариэль. Хоть на ее лице читались напряжение и тревога, бывшая танцовщица уже готова была встретить новые испытания с высоко поднятой головой.
– То, что они творят с Жакобом и нашим народом, лишь подтверждает: надо бороться, – сказала она в ответ на вопрос Леандра, который остальные не расслышали. – Я не сдамся, можешь быть уверен.
Ариэль присела рядом с Аурелией, а Марселина позвала детей к столу. Устроившись напротив, Леандр поинтересовался у дочери, как прошел визит к Тардье. Аурелия устало вздохнула.
– Толстый Бебер не ошибся насчет Шарля. Этот слизняк дал понять, что раскусил, чем мы тут занимаемся.
Леандр со стуком опустил рюмку на стол.
– Черт возьми! – воскликнул он. – Придется держать ухо востро.
– И как он догадался? – спросила Мари. – При всех наших предосторожностях это как-то странно!
Аурелия лишь беспомощно покачала головой – объяснить случившееся она не могла. Сестра была права: евреи приходили к ним в дом только после наступления темноты, они прокрадывались через заднюю калитку и покидали дом ночью, отправляясь в дальнейший путь.
– Он твердит про какие-то слухи… Но кто еще, кроме нас, мог знать? Разве что соседи прятались в кустах, когда Антуан там проходил. Других предположений у меня нет.
– Я всегда был предельно осторожен, – заверил юноша.
– Я и не сомневаюсь, парень, – кивнул Леандр. – Но в полях трава стеной – там и медведя среди бела дня не заметишь. Можно затаиться… Эх, надо было раньше сообразить. А поточнее, Аурелия, что сынок Тардье тебе наговорил?
Та смущенно поморщилась.
– Если вкратце, он не выдаст нас, если я с ним пересплю.
Сжав челюсти, пунцовый от ярости Антуан мгновенно вскипел:
– Прибью гада собственными руками!
– Не прибьешь, – жестко осадил его Леандр. – Только лишних неприятностей нам не хватало.
– Вы что, не слышали Аурелию? Он же сдаст нас гестапо!
– Если и сдаст, то не прямо сейчас, уж поверь. Ему же совершенно ясно: доносом он ничего не добьется, зато от своих же схлопочет пулю промеж глаз.
– Папа прав, Антуан, – вступилась Аурелия. – Для него это забава. Наверное, думает запугать меня, чтобы я бросилась к нему в объятия. Что, разумеется, исключено, – поспешно добавила она, заметив, как Антуан судорожно стиснул вилку.
– И все же предлагаю глаз с него не спускать, – сказал Леандр. – Пусть кто-нибудь из нас последит за полем, когда следующая семья прибудет.
Все согласились, что совет разумный.
– Вот же гнида, вот приспособленец! – кипятилась Ариэль. – Такие сволочи потом, когда ветер переменится, выставят себя героями Сопротивления! Их на месте расстреливать надо.
– Расстреливать? – вскинулся Антуан. – Это еще слишком достойная смерть. Линчевать публично, вот что они заслужили.
– Да хватит уже! – взмолилась Мари, потеряв терпение. – Мечтаю хоть раз за столом при детях обойтись без разговоров о проклятой войне и ее мерзостях.
Ее слова заставили всех примолкнуть. Аурелия глянула на каменное лицо сестры. От той исходила неоспоримая властность. Мари была такой храброй и сильной, несмотря на находящегося в плену мужа и бесчисленные тяготы на плечах! Усадив Дину на колени, Ариэль прошептала с горечью:
– Бедные вы мои крошки, какое у вас будет детство…
Мари бросила на нее понимающий взгляд – так смотрят друг на друга лишь те, кто вместе прошел через многое. Аурелия изумленно отметила эту их внезапную общность.
– Будем надеяться, дети не повторят наших ошибок.
Мари обернулась к Луи и Аннетт, отодвигавшим опустевшие тарелки. Улыбаясь, те спросили разрешения пойти поиграть. Марселина вручила каждому по груше, и дети с беззаботным гиканьем убежали в поле. Мари предложила уложить Дину вздремнуть. Почувствовав на себе отцовский взгляд, Аурелия повернулась к нему.
– Со всей этой кутерьмой не успел тебе сказать, – улыбнулся Леандр. – Жюльен приедет завтра вечерним поездом.
На щеках девушки появились очаровательные ямочки.
– Ох, какая чудесная новость! И надолго?
– Надолго, это уж точно. Родители хотят, чтобы он на какое-то время остался здесь, в Париже были беспорядки.
Радость Аурелии мигом сменилась тревогой.
– Какие еще беспорядки? Он не пострадал?
– Нет, с ним все хорошо. Немцы сцапали его с друзьями. Они разгуливали по городу, нацепив желтые звезды.
– Это еще зачем? – опешила она.
– В знак солидарности с евреями. Их отправили manu militari[47] в Дранси[48]. Выпустили только благодаря вмешательству офицера, квартирующего у Карлье. С тех пор Бланш и не хочет, чтобы Жюльен возвращался в Париж. Там юные фашистики из Народной партии[49] устраивают набеги на Латинский квартал, грозятся снять со всех скальпы. Так что лучше ему пересидеть у нас.
– Какой он славный парень, – растрогалась Ариэль.
Антуан скептически скривился:
– Забавные они, эти зазу. Только Гитлера их легкомыслием не прошибешь. Танцевать под джаз да изображать из себя бунтарей – много ума не надо. Боюсь, их вклад в победу невелик.
Ариэль раздраженно закатила глаза.
– Ну конечно, для вас, коммунистов, чего-то стоят только кровь и революция!
Как убежденная голлистка, она с подозрением относилась к большевизму и не разделяла его идеалов.
– Легко нас поучать, – огрызнулся Антуан, – да только мы делаем хоть что-то. Пока ваш генерал отсиживается в Англии, планируя вернуть власть своим дружкам-капиталистам, наши товарищи в оккупированной зоне убивают бошей…
– Рискуя спровоцировать расстрелы заложников…
– …а Советы, между прочим, блестяще сражаются под Сталинградом, гонят врага взашей.
– Ага, а совсем недавно была другая риторика! – Ариэль поджала губы.
Аурелия изумленно внимала пикировке. Почему эти два человека, которых она так любит, ругаются? Ведь у всех одна цель.
– Да перестаньте вы! – рассердился Леандр. – Склоками делу не поможешь. Де Голль сам призвал коммунистов объединить с ним усилия. Наплевать на разногласия. Хотим одолеть зло – нужно сплотиться и действовать заодно.
– Вот это верно сказано, – одобрила до того молчавшая Марселина. – В восемнадцатом году пуалю[50] выиграли войну не тем, что друг на друга бочку катили за прошлые грехи.
Ариэль первой взяла себя в руки.
– Простите, я дура, – пробормотала она, смахнув слезу. – Что-то я расклеилась… Никак не приду в себя после новости о депортации Жакоба.
Аурелия поднялась и крепко ее обняла. Хотелось пообещать, что он вернется, ее Жакоб, да только уверенности в этом не было, и она промолчала.
– Спасибо, милая, – прошептала Ариэль, целуя ее в висок.
Теперь уже Антуан пробубнил извинения:
– Прости, не стоило мне так заводиться. Все жара, будь она неладна, да треклятая война, у всех нервы ни к черту.
Улыбнувшись, Ариэль пожала протянутую в знак примирения руку.
Аурелию затопила нежность. Вернувшись к Антуану, она прильнула к его плечу и, едва сдерживая нетерпение, начала представлять, как он скользнет в окно ее спальни, едва дом уснет. Они частенько встречались по ночам, как тайные любовники, наслаждаясь каждым мигом вдвоем. Порой засыпали в объятиях друг друга, а будил их рассвет.
Аурелия смотрела, как Антуан уходит через поля, и мечтала о счастливых днях, когда им больше не придется расставаться.
Мари вернулась с подносом, уставленным чашками, и сообщила, что Дина уснула. Все молча попивали эрзац-кофе, наслаждаясь легким ветерком, шелестящим листвой липы над головой. Эти мгновения покоя выдавались так редко! Наконец Леандр нарушил благостную тишину.
– Что ж, у меня для вас еще одна новость. Я пообещал Лондону укрепить нашу ячейку Сопротивления. Готовятся парашютные выброски, одна – где-то возле нас. Организацией займемся мы.
Известие встретили с энтузиазмом. Следующие десять минут обсуждали, где именно высадятся парашютисты, размышляли, о чем нельзя забыть, чтобы операция прошла успешно. Леандр предупредил и остальных. Марселина вызвалась припрятать оружие в амбаре, если понадобится, а Мари – прибрать старую комнату прислуги под крышей, чтобы на денек-другой приютить английских агентов.
– А зачем конкретно они прибывают? – полюбопытствовала Аурелия.
Леандр пояснил: помимо доставки
