Изумрудная ведьма - Дороти Освальд

«Потому что ты позволил моему отцу умереть?» Она задохнулась, не в силах договорить, и посмотрела на Розу. А та стояла, спрятав лицо в ладонях, и ее боль была почти осязаема.

– Вот видишь, Эль. Это то, чем все обычно заканчивается, – проговорил отец. – Месть или прощение. Две стороны одного клинка, который тебе придется вонзить в свое тело. Другого пути не существует.

– Фредрик, но зачем? Ведь можно было как-то иначе… – прошептала Эль, и он оглянулся. Синий взгляд Волка охватил ее всю целиком, и она судорожно вздохнула, когда прочитала в нем то, что хотела и так боялась узнать. А после зажмурилась, когда все же услышала:

– Нет. По-другому было нельзя, потому что тогда мне пришлось бы тебя убить. Таковы правила кровной мести. Но я не хочу. Я попросту не могу это сделать.

Эль почувствовала, как защипало глаза под плотно сомкнутыми веками. Ну почему? Почему все должно было случиться именно так? И, словно прочитав ее мысли, в голове появился ответ, он шептал голосом Фредрика, и Эль знала, что сказанное – настоящая правда. Впервые озвученная без утайки его личная истина. Это было то, во что он действительно искренне верил и ради чего сейчас стоял здесь. Перед ней. Готовый драться до последнего вздоха.

– Почему? Потому что я люблю тебя, Эль Страда. И умру за тебя.

И вот тогда она сорвалась. Магия, что копилась в ней все это время, вдруг вспыхнула зеленью на кончиках пальцев, когда, открыв глаза, Эль посмотрела в лицо человека, что был ей отцом. Месть или прощение? Прощение или месть? Она знала, что ее глаза полыхнули таким же изумрудным огнем, который отразился в зрачках Освальда Дигза, едва он понял, какой будет ответ. И потому он успел первым.

Воздух вдруг застонал, стоило его неподвижную плоть вспороть десятку острых листьев-кинжалов, что сорвались с мертвых деревьев и ринулись в сторону Эль. Она видела это, точно время замедлилось. Будто весь мир вдруг остановил стрелки часов, и сквозь его дрожащую от натуги и готовую сорваться реальность Эль смотрела в глаза человека, который сделал свой выбор. Месть или прощение? Итак, Освальд Дигз выбрал месть.

Взвыл в последний раз мертвый воздух, мелькнули в сумраке синие искры, обожгли кожу руны, а Фредрик метнулся к ней в безумном прыжке. Эль ощутила, как стальной хваткой вцепились в нее теплые руки, а потом уши наполнились металлическим звоном. Таким жалобным, горьким. И с нечеловеческим рыком Фредрик все же успел оттолкнуть ее прочь от летящей в лицо металлической смерти. Перед глазами мелькнул яркой зеленой звездой медальон, прежде чем острые лезвия вонзились в железные туши неподвижных деревьев. А потом мир будто скомкало. И Эль показалось, что падение длилось целую вечность, прежде чем тело встретилось с холодной землей, а в груди вдруг стало обжигающе больно. На усеянную зелеными осколками землю бесшумно упал кинжал из пера алериона. Эль в ужасе замерла, боясь сделать вдох, а потом медленно закрыла глаза. Под плотно сомкнутыми веками ее страх рассыпался в изумрудную пыль.

– Ну надо же, какая прыть! – раздался резкий смех отца, и Эль судорожно оглянулась, отчего боль в груди стала лишь ярче, вспыхнув пестрыми пятнами перед глазами.

И сквозь пошедшую радужными кругами реальность она увидела Фредрика. Тот стоял к ней спиной, готовый в любой момент вновь попытаться перегрызть глотку Освальду Дигзу, и во всей его позе ясно чувствовался готовый для прыжка зверь. На его боку и плече, пачкая алым некогда белую рубашку, расползалось пятно из видневшихся длинных порезов, но он, кажется, не замечал. Выдернув застрявший в руке осколок, но не отрывая взгляда от замершего перед ним мага, Фредрик хрипло проговорил:

– Роза, иди сюда.

– Но… – Кажется, сестра совсем потерялась от ужаса. Эль видела, как посинели ее и без того бледные губы, но Фредрик был неумолим.

– Я СКАЗАЛ ИДИ! – неожиданно проорал он. И под насмешливым взглядом явно веселившегося Колдуна сестра почти бегом бросилась в сторону Фредрика.

– Решил спасти всех вокруг, лорд Альва? Неужто надеешься кровью смыть предательство? Отчаянный глупец.

Но Фредрик не обращал внимания на насмешливые речи и, лишь когда Роза опасливо замерла рядом, спокойно договорил:

– Бери Эль и уходите отсюда.

– Но как же…

– Живо! – прорычал Фредрик, который не отводил взгляда от Колдуна.

А тот вновь лениво поднял изумрудного цвета руку, и Эль поняла, что сейчас будет. И, кажется, поняла Роза, которая склонилась над ней и попробовала потянуть за руку, но вскрикнула от боли и отскочила. Проклятье действовало, и ничто не могло этого изменить.

– Не трогай меня, – прошептала Эль и прикрыла глаза.

Ей не требовалось зрение, что увидеть собравшийся вокруг отца Хаос. Тот был точно таким же, как она помнила. Пестрый, гудящий, словно открытое пламя. Он готовился вырваться на свободу, чтобы наполнить лес и всех попавшихся ему на пути живых существ своими кошмарами. И против них не было ни оружия, и ни заклинаний, только Эль, которая…

Рука сама потянулась к груди, где по-прежнему растекалась жгучая боль. Она перекатывалась по всему телу, словно по венам пустили раскаленный металл. Она выжигала изнутри, и у Эль ушли последние силы, чтобы все же открыть глаза и посмотреть вниз. Туда, где холодные пальцы до белых костяшек сжимали все, что осталось от ее медальона. Говорят, лишь сделанное из перьев алериона оружие способно уничтожить сосредоточение магии. Что же, сплетни не врут. Теперь Эль знала это точно.

Так что, пожалуй, это было даже красиво: то, как по коже пробегали зеленые искры. Сначала они сплетались в дорожки, потом собирались в узор и становились все ярче и гуще, покуда опутывали сжатую в кулак руку. И Эль знала, что это значит. Помнила. Магия отравляет, если не видит преград. И вот теперь та, словно яд, пыталась выжечь дотла каждую клеточку ее тела. Эль сжала пальцы сильнее и почувствовала, как впились в ладонь острые грани того, что осталось от медальона. Итак… вот и выход из этой безвыходной ситуации.

Она подняла взгляд и посмотрела на Фредрика, который по-прежнему стоял к ней спиной. И, наверное, Эль не должна была этого делать. Скорее всего, ей действительно нужно было бы взять Розу за руку и попытаться уйти. Но вместо этого она медленно поднялась на ноги и с замирающим сердцем вдруг поняла, что мир перед глазами становится все бледнее, как выгоревшая под солнцем ткань. Времени почти не осталось. И в этот же