Злой преследователь - Зара Дж. Блэк

Габриэль исследует меня сверху донизу своим языком, пока его пальцы бесконечно трутся об меня через трусики. Он целует меня, мятный вкус его губ сладкий на моих, пока его язык исследует мой рот, и я неуверенно целую его в ответ. Он смеется, когда я стону ему в губы и прижимаюсь к его руке.

— Пока нет.

Я могла бы умереть от разочарования, когда он движется к моей груди, беря каждый сосок в рот и дразня их, как будто у него есть целый день. Как будто я не извиваюсь под ним. Когда он опускается ниже, проводя языком по внутренней стороне моих бедер, все достоинство покидает меня, и я умоляю.

— Пожалуйста, Габриэль.

Он поднимает взгляд, встречаясь со мной глазами, хотя его рука не перестает мучительно терзать мои трусики.

— Пожалуйста, что?

Я не отвечаю, и он пожимает плечами, снова опуская голову мне на бедро. Приглушенным голосом он говорит: — Мне это никогда не надоест. Я могу делать это целый день.

Он не лжет. — Пожалуйста…

Я запинаюсь на словах, не в силах поверить, что произношу их.

— Пожалуйста, трахни меня, Габриэль.

Его голова взлетает вверх, чистый шок отпечатался в каждой черте его лица. Он не верил, что я действительно это сделаю. Он рвет футболку на голове и роняет ее, глаза горят.

— Если ты настаиваешь.

Он пытается казаться безразличным, но его голос дрожит. Я изучаю татуировки, покрывающие его кожу, геометрические черные линии в узорах. Фракталы, понимаю я. Они ему идут.

Он снимает джинсы и боксеры, затем переключает внимание на мои трусики, аккуратно снимая их и устраивая грандиозное шоу из их изучения. Он подносит их к носу и вдыхает, движение, которое заставляет меня сжиматься, хотя мои щеки краснеют. — Вкусно.

Он отставляет их в сторону и забирается на меня сверху. Я сгибаю ноги и раздвигаю их, чтобы разместить его, как будто это самая естественная вещь в мире. И так оно и есть, я полагаю. Я просто отрицала это, пока не встретила Габриэля.

Он обхватывает мое лицо и наклоняется, чтобы поцеловать меня еще раз, губы грубые и настойчивые, затем отстраняется, когда встает напротив моего входа. Он покрывает свой член доказательством моего желания, прежде чем вдавить кончик в меня. Я так готова к нему, что сначала это не больно, но потом, когда он вдавливается глубже внутрь, растяжение увеличивается.

Он кажется огромным, как будто этого никогда не произойдет. Что, если я неправильно сложена и не смогу вместить его? Но он настойчив, продвигаясь все глубже и глубже с каждым толчком.

— Вот, Ева. Расслабься. Ты моя хорошая девочка, не так ли?

Я выдавливаю из себя хриплое «да», потерявшись в чарах ощущений.

— Тогда ты расслабишься, откроешься и примешь мой член.

Его слова высвобождают новый поток желания, и он пользуется этим, полностью проникая в меня. Он замолкает, его лицо напряжено, он изо всех сил пытается сдержаться.

— Вот. Хорошо. Теперь… — он просовывает руку между тем местом, где соединяются наши тела, находя мой клитор. — …хорошие девочки получают вознаграждение.

Он снова движется внутри меня, растяжение болезненно, но в каком-то смысле я начинаю наслаждаться. Это сильная боль, близкая к удовольствию. Когда он движется, его палец тоже движется, создавая трение о мой клитор, которого я так отчаянно хотела.

Это ошеломляет, как будто меня разделяют надвое и сжигают от удовольствия одновременно, но удивительно. Неудивительно, что люди так много говорят об этом.

Он ускоряется, и я теряю себя в этом. Я дергаю свои путы и раздвигаю ноги шире, позволяя ему войти так глубоко, как только может. Теперь он сильно меня колотит, ритмичные, сокрушительные толчки выбивают из меня дыхание короткими, задыхающимися стонами.

— Ева. Бля. Ева, — Габриэль звучит таким же потерянным, как и я, отчаянным и диким. Мое удовольствие достигает критической точки, затем прорывается сквозь неё, и я кричу, сжимая руки, когда падаю в дикий оргазм, отличающийся от его неумолимого члена, врезающегося в меня. Я сжимаюсь в нем, и он стонет, вопль, полный грубой потребности.

Он вонзается в меня в последний раз, так глубоко, что кажется, будто он бьет по моим внутренним органам. Он держится там, содрогаясь телом, лицо напряжено от концентрации, когда он стреляет в меня. В конце концов напряжение покидает его, и он падает на меня сверху, вес почти успокаивает.

Я вспотела, и мои запястья начинают болеть от уз, а мои внутренности чувствуют себя так, будто их избили. Но я не могу отрицать тепло в моей груди или свободное удовлетворение в моих конечностях.

Я счастлива.

29

Габриэль

Это мой первый хороший ночной сон с тех пор, как я потерял отца. С надвигающимся ужасом похорон, которые мне предстояло пережить сегодня, я полностью ожидал, что снова буду мерить шагами квартиру, но Ева спасла меня от этого. Так же, как она была единственным светлым пятном на этой ужасной прошлой неделе.

Она уснула почти сразу после того, как мы приняли душ, но не раньше, чем свернулась ко мне клубочком, положив руку мне на грудь. Это был первый раз, когда она решила так спать. Я не осмелился заговорить с ней, не желая разрушать чары, но она казалась другой в лучшую сторону, как будто чувство вины, сдерживающее ее, перестало иметь значение.

Ничто, кроме ядерного взрыва, не заставило бы меня потревожить ее, поэтому я лег, на этот раз успокоив мысли, и действительно уснул.

Но мне пришлось проснуться. К сожалению.

Каждая минута этого дня будет ужасной. Директор похоронного бюро позвонил мне два дня назад и спросил, хочу ли я сказать несколько слов, и я не мог отказаться. Кто еще это сделает? Мама сказала, что не будет присутствовать. Справедливо. Они уже много лет толком не разговаривали, но все равно странно, как будто я — все, что мой отец мог показать за свою жизнь, а мы даже не были близки.

Моя речь написана; мой костюм, выбранный под руководством Себастьяна, висит в шкафу; и я не могу придумать, чем еще заняться. Поэтому я просто лежу в кровати, нервы ползут по моей коже, пока Ева не шевелится.

Как только я убеждаюсь, что она действительно просыпается, я обнимаю ее и крепко прижимаю к себе. Она вскрикивает, напрягается, затем расслабляется, осознавая, где находится. Это что-то бьет мне в грудь. Быть здесь, со мной — это повод расслабиться.

Она устраивается, голова у меня на груди, и удобно кладет на меня руку. Ее голос