Злой преследователь - Зара Дж. Блэк

— Как ты себя чувствуешь? По поводу сегодняшнего дня?

Черт возьми. Я надеялся, что она какое-то время будет игнорировать слона в комнате, чтобы я тоже мог. Но теперь, когда это было сказано, похороны моего отца прямо здесь, в постели с нами. От этого никуда не деться.

— Плохо. Я это переживу.

— Ты переживёшь.

Это не вопрос. Я двигаюсь, чтобы лучше её разглядеть. Сегодня в ней есть что-то странное, неловкое, чего я не ожидал, учитывая, какой свободной она казалась вчера вечером. Думает ли она о своей матери? Интересно, будет ли она гореть в аду?

Хотя она и избавилась от своей религии, детские убеждения имеют свойство цепляться за тебя. Даже сейчас я бы дважды подумал, прежде чем сказать «Кэндимен» три раза среди ночи.

А может, она просто беспокоится обо мне.

Маловероятно, учитывая обстоятельства. Но я могу надеяться.

После нескольких минут полунеловкого молчания я больше не могу это выносить. — Давай. Давай двигаться.

Ева садится, приглаживая свои растрепанные волосы. Она морщится, когда двигается, и улыбка касается моих губ. — Больно?

Она искоса смотрит на меня.

— Да. Почему ты выглядишь довольным?

— Потому что я мужчина, и мы отвратительны.

Я резко ущипнул ее за сосок, чтобы подчеркнуть свою точку зрения, держал его, пока она не взвизгнула и не вцепилась когтями в мою руку, затем отпустил ее. Она фыркнула, но выглядела почти облегченной. Напряжение спало, и я большим пальцем открыл запертый ящик прикроватной тумбочки и достаю телефон.

Я чуть не уронил его, когда увидел время.

— Блядь! Мы проспали. Мне нужно идти.

Папа живет недалеко, в трех часах езды. Мне редко удается водить машину, поэтому я отказался от предложения Кендрика о вертолете в пользу своей машины. Думаю, мне понадобится время, чтобы прочистить голову, как до, так и после церемонии. У меня нет спортивной машины, но я наконец-то обновил свой скучный старый Ford до BMW по настоянию Джейкоба и Себа.

«Смущение» — вот слово, которое они использовали, чтобы убедить меня.

Я быстро одеваюсь, достаю одежду Евы на день и переключаю замки, чтобы она могла войти и выйти. Быстрый, странно домашний поцелуй на прощание, и я выбегаю из двери огромного коммунального гаража. Несколько братьев — серьезные фанаты техники, и их машины стоят в специальных кабинках, огороженных, чтобы предотвратить случайные столкновения.

Моя машина стоит в основном стаде, и я запрыгиваю в нее, выезжая из гаража так быстро, как только могу. Охранники у ворот останавливают меня, как всегда, и тщательно обыскивают мою машину, пока я жду. Только Кендрик может проехать мимо них без обыска. Даже если бы я хотел освободить Еву, это было бы невозможно.

Я сжимаю пальцы на руле. Откуда, чёрт возьми, взялась эта мысль?

Я еду по лесу, кондиционер работает на полную мощность, а из динамиков играет Pestilence. У меня нет никаких шансов столкнуться с кем-то на этих дорогах. Они пусты, как гоночная трасса. При других обстоятельствах это было бы весело, но страх на похоронах и внезапная тошнота, полная вины, портят все впечатление.

У меня есть свобода. Я могу уехать, что-то сделать, познать жизнь в большем мире. Каково было бы, если бы ворота, через которые я только что проехал, обозначали границу моего существования? Одна эта мысль замыкает полосу клаустрофобного ужаса на моей груди. И это жизнь Евы, навсегда. Из-за меня.

Я эгоистичный ублюдок.

Я знал это раньше, но до сих пор не чувствовал этого по-настоящему. Я сделаю все возможное, чтобы она полюбила свою клетку, но я все еще тот, кто запер ее в ней. Как она могла так легко улыбаться мне этим утром? Как она может казаться, что ей нравится мое общество? Я не хочу думать, что это может быть актом, призванным убаюкать меня, но это может быть так. И я не могу винить ее, если это так.

Часы пролетают, и я приезжаю в похоронное бюро за двадцать минут до конца. Мои внутренности скручиваются и сжимаются от того, что меня ждет впереди. Помимо моих магических представлений, которые были для меня чистым бегством от реальности, я никогда не любил публичные выступления. Тяжесть слишком многих глаз невыносима.

Прежде чем столкнуться с музыкой, я быстро звоню Джейкобу, который отвечает на втором гудке. Он единственный человек моложе пятидесяти, кого я знаю, кто предпочитает звонить, а не писать сообщения.

— Габриэль. Ты добрался благополучно?

— Да. Только что приехал. Ева в порядке?

— Да. Сейчас она в перчатках. Ты хочешь поговорить с ней?

Я думаю об этом, но отбрасываю эту идею. Мне нужно сосредоточиться, а Ева — чистое отвлечение.

— Нет. Просто скажи ей, что я сказал вести себя хорошо.

— Я ей этого не скажу.

Невозмутимо, как всегда.

— Тогда скажи ей…

— Габриэль. Сосредоточься.

Реальность врезается обратно, как нежеланный гость. Чистое отвлечение. Даже не разговаривая с ней.

— Да. Ты прав. Пока.

— Удачи.

— Мне это понадобится. Спасибо.

Церемония такая же удручающая, как я себе представлял. Мне удается не развалиться во время речи, но это близко к тому. Это закрытый гроб, слава богу, и я долго смотрю на лакированный сосновый ящик, прежде чем уйти. Это один из самых шикарных вариантов, оплаченный Братством и выбранный мной по звонку в Zoom в оцепенелой дымке.

Продавец, казалось, был приятно удивлен, как будто люди редко выбирают шикарные гробы. Да и зачем им это? Почему людей должно волновать, в каком типе гроба их похоронят? Или кремируют, как в случае с папой. Он всегда ненавидел замкнутые пространства. Ему бы не понравилось, если бы его похоронили.

Я некоторое время веду неловкую беседу с родственниками со стороны отца. Тетя и дядя обнимают меня и делают комплименты моей речи. Пара кузенов-мужчин, похоже, больше интересуются моей машиной и моей новой работой. Я отделываюсь от них той же неопределенной историей, которую рассказываю всем, кто спрашивает, извиняюсь и запрыгиваю обратно в машину.

Три часа, и я снова буду с Евой. Там, где мне и место. Когда я захлопываю дверь, я тяжело выдыхаю и закрываю глаза. Напряжение и горе все еще есть, но мой разум более свежий. Прохождение гнетущей церемонии помогло, вопреки всякой логике. Может, это все-таки больше, чем просто глупая традиция.

— Пока, папа, — бормочу я, и на этот раз я не останавливаю слезы, когда они подступают. Я в безопасности здесь, за тонированными стеклами. Никто не видит.

Я звоню Джейкобу, прежде чем отправиться в путь. Он снова отвечает так, словно ждал звонка.

— Как все