История призрака - Джим Батчер

Но против этой банды гопников, эмо, лажовщиков? Это сработало отлично.

Молли, позади почти идеальной завесы, стояла там где была в начале разборки. Ни один её мускул не двигался. Её руки были опущены по бокам, пальцы подрагивали, а лицо было ещё более невыразительным, её глаза ни на чём не задерживались. Она управляла кукольным представлением, и иллюзии были её марионетками, танцующими согласно её мысли и воли.

Иллюзорные версии Молли были слегка прозрачными и зернистыми, как фильмы времен моего детства. Мотоцикл никогда не двигался с места своей парковки – иллюзия пролетела по воздуху, и краткосрочная завеса теперь скрывает оригинал.

Водолазки, однако, не собирались останавливаться из-за полдюжины молодых женщин, даже если они только что появились из ниоткуда и очевидно были рехнувшимися и обладали сверхъестественными силами. Повинуясь приказу их лидера, они перегруппировались за припаркованными машинами и горами снега в команды по 5 человек. Двигаясь с легкостью, грациозной гибкостью, которую демонстрируют на Олимпиаде или в фильмах о боевых искусствах. Они продвигались с такой устрашающей сосредоточенностью к цели, которую можно увидеть только у ветеранов. Эти люди знали, как выжить в сражении: Убить до того, как убьют тебя.

Подойди они ближе к Молли, и все будет кончено.

Я подумал о том, каково это может быть, видеть своим открытым Взглядом смерть моей ученицы, и начал бессвязанно бормотать. Если это случится, если я увижу этот ужас своими глазами, которые смогут меня в этом уверить до конца, я не смогу никогда, вообще никогда забыть или отстраниться от этого, это вытравит из меня все. Кроме чувства вины. И ярости.

Я закрыл свой Взгляд.

– Нелегко, должно быть, – сказал моя крестная, внезапно появившись рядом со мной, – смотреть на такое, не в силах вмешаться.

Я сказал что-то вроде "Гла!", подпрыгнув при этом на несколько дюймов от неожиданности.

– Звезды и камни, Леа! – пробурчал я сквозь стиснутые зубы через секунду, – Ты меня видишь?

– Ну конечно же, Сир Рыцарь, – ответила она, сверкая зелеными глазами. – Я же должна присматривать за духовным ростом моего крестника, что было бы весьма затруднительно, не имей я возможности наблюдать и говорить с ним.

– Так ты знала, что я здесь? Ведь так?

Ее смех был озорным и звонким.

– Твое стремление подмечать очевидное не изменилось, даже если ты сам уже не тот.

Завеса сине-зеленого огня под два метра высотой вспыхнула и мгновенно разделила парковку между укрытиями нескольких Молли и водолазками. Пламя сыпало искрами, трещало и его всполохи играли на лицах противников.

Я только сморгнул. Срань господня.

Я не учил ребенка этому.

– Хм, – сказала Леа, наблюдая за этой сценой. – У нее ясный ум, но он погребен под страстями юности. Она идет к гибели, так и не использовав ту силу, что в данной ситуации… так очевидно… могла бы помочь…

Я не понимал, о чем именно говорила моя крестная, но времени на попытки выпросить у нее объяснение не было.

А ведь этим я и занимался.

Ведь что еще я мог сделать, верно?

– О чем это ты, – вежливо спросил я. Я почти сумел разжать зубы.

– Вот это, – её рот искривился в отвращении,- явная и вульгарная показуха, поскольку эта стена огня достойна пугливых детей или появлению в продукции Голливуда. Это могло бы привести к небольшой паники, если всё проделано как надо, иначе всё зря. И, конечно, безвкусно.- Она покачала головой с неодобрением.- Истинный террор намного более тонок.

Я выразительно глянул на крёстную.

– Что?

– Польза завес ограничена из-за снега на земле,- пояснила она.- Следы, ты видишь. Довольно трудно скрыть множество отдельных разрушений вокруг. Поэтому он должна работать в другой среде, чтобы выжить.

– Прекрати это. Ты же убьёшь её.- сказал я.

– Ох, дитя,- сказала Леанансидхе, улыбаясь.- Я делала это очень долго. Процесс обучения включает в себя элемент риска.

– Да,- сказал я,- и взгляните что случилось с вашим последним учеником.

Она сверкнула глазами.

– О да. Из жалкого запуганного ребенка за считанные годы он вырос в оружие, практически полностью уничтожившее одну из сил мира сего. Усилиями моего ученика разрушена Красная коллегия. И этим – хотя бы частично – он обязан мне.

Я сжал зубы сильнее.

– И ты хочешь сделать тоже самое с Молли.

– В перспективе. У нее проявился талант к версимиломантии…

– Верс чему?

– К иллюзиям, дитя, – уточнила Леа. – У нее есть талант, но я уже отчаялась ждать, когда она наконец-то поймет, что такое наводить страх.

Это то чему она учится у тебя? Страху?

– В основном.

– Ты не учишь её, крёстная. Наставники так не делают.

– Что есть обучение, как не искусство пестовать и сохранять силу? – ответила Леа, – Смертные преклоняются перед редкими вспышками озарений и дарами знаний, они полагают, что обучение – такой же товар, как кузнечное дело, или медицина, или ложь на телевидении. Но нет. Мы вливаем силу в новое поколение, вот в чем смысл. И ее и твои уроки требовали настоящего риска для достижения истинной их цели.

– Я не позволю тебе превратить её в оружие, крёстная.

Леа повела рыжей бровью и вновь улыбнулась.

– Тебе следовало думать об этом, пока ты был жив, дитя. Что именно ты собираешься предпринять, чтобы остановить меня?

Я бессильно сжал кулаки.

Водолазки казались запертыми, но стена огня их не остановила. Высоты недоставало. Я видел, как трое из них начали действовать. Двое переплели руки, а третий начал разбег. Бегун вскочил на переплетенные руки, и его подбросили вверх и вперед. В прыжке он преодолел добрых 6 метров и перелетел над огненной стеной.

Бегун сделал сальто в полете и приземлился в низкий присед, сжимая мачете в правой руке и пистолет в левой. Он невозмутимо выпустил две пули в иллюзию Молли с дробовиком и еще две – в иллюзию с пистолетом. Еще до того, как прозвучал последний выстрел, второй парень в водолазке перелетел через стену и приземлился прямо за первым – тот, которого я определил как лидера. Обычного оружия при нем не было, но на его поясе болтались морские раковины и то, как они были там развешены, говорило о таящейся в них опасности. После приземления он так и остался в низкой стойке, его пронзительный взгляд внимательно изучал местность, пока партнер прикрывал его.

Молли-дробовик медленно сползла на землю, все еще сжимая в руке горстку патронов, пока алая кровь свежим слоем растекалась по тонкому снегу. На лбу Молли-два-пистоля появилось темное отверстие и она рухнула на снег как марионетка, у которой перерезали ниточки. Молли-швырятель-мотоциклов закричала и подхватила пушки убитой сестры.