Империи песка - Дэвид У. Болл
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Нет! Нельзя, чтобы сын увидел меня в этих условиях, – сказал Жюль. – Он никогда не увидит своего отца в клетке!
Анри сумел раздобыть брату новую форму и туалетные принадлежности. Жюль сейчас выглядел по-другому и по-другому себя чувствовал, однако по-прежнему оставался полковником, заключенным в военную тюрьму и окруженным отвратительной сворой надзирателей и других узников. Было слишком много такого, чего мальчишка возраста Поля не сумеет понять. Жюль оставался непреклонен: он выдержит все от трибунала до глумления толпы. Но ему не выдержать встречи с сыном. По крайней мере сейчас.
– Анри, ты должен ему что-нибудь соврать.
– Жюль, он верит в тебя. И то, где ты находишься, не опрокинет его веру. Он знает о постигшем тебя несчастье. Он видел тебя в телеге. Тюрьма вряд ли хуже. Поль – мальчик сильный. Думаю, встреча с тобой пойдет ему на пользу.
– Ты ошибаешься. Я этого не позволю. Мы с Полем увидимся, когда я стану свободным. И ни минутой раньше. Больше на эту тему я не хочу говорить.
Анри не оставалось ничего иного, как уважить желание брата и прибегнуть ко лжи. Полю пришлось смириться с тем, что в камеру к отцу его не пустят, и лишь давать волю воображению. Его не оставляли мысли об отце. Он написал короткую записку и попросил Анри передать.
Дорогой отец!
Надеюсь, у тебя все хорошо. Вскоре мы увидимся, когда они тебя выпустят. Надеюсь, ты убил много пруссаков. Они встали лагерем на другом берегу реки, но мы пока их не видели. Мы с Муссой поймали лягушку, но она умерла. Она была большая. Мы храним ее дома в коробке, ожидая твоего возвращения.
Твой сын Поль
Поль невероятно тосковал по отцу. Он сердился на всех и ничего не понимал. Он ненавидел пруссаков за множество побед, одержанных ими. Ненавидел французов, арестовавших отца. Ненавидел уличную толпу, издевавшуюся над отцом, когда того везли в тюрьму. Полю хотелось, чтобы все снова стало как прежде. Чтобы отец вернулся. И вот теперь его свихнутый двоюродный братец говорит об освобождении отца.
– Не пори чушь! – заявил он Муссе. – Нам не вытащить моего отца из тюрьмы.
– Вытащим! Я слышал, как отец говорил с каким-то человеком. Тот сказал, это просто. Ты же видел внутренний двор Военной школы! Это всего лишь двор со стеной вокруг и загородками для заключенных! Их всех держат во дворе. Мы проползем по стене и бросим твоему отцу веревку. Он выберется со двора, и мы втроем сразу скроемся!
Для Муссы это было просто. В том, что касалось проделок, он обладал безграничным запасом самоуверенности и рассуждал так: если взрослые это могут, они с Полем тоже смогут, и даже лучше. Им по десять лет, и они проберутся куда угодно.
Поль задумался. Сначала затея показалась ему безумной, одним из великих планов Муссы, но чем больше он о ней думал, тем сильнее она его притягивала. Поль сомневался, что им удастся освободить его отца – эта часть замысла казалась ему невыполнимой. Но может, он сумеет увидеться с отцом, убедится, что с тем все в порядке. Может, им даже удастся поговорить.
– Как ты думаешь, что с нами сделают, если поймают? – спросил Поль.
– Вряд ли нас застрелят. Не думаю.
– Может, запрут на сто лет с сестрой Годрик.
– Тогда уж пусть лучше застрелят, – нахмурившись, ответил Мусса. – Только нас не поймают. Я знаю, как надо сделать.
Мусса еще несколько раз выстрелил по голубю. Птица знала, что находится на безопасном расстоянии, и не шелохнулась. Мусса принялся подробно излагать свой замысел. Выслушав двоюродного брата, Поль задумался и внес несколько поправок, которые понравились Муссе.
– Ладно. Согласен, – наконец произнес Поль, и у него в животе запорхали бабочки; так было всегда, когда он знал, что собирается совершить опрометчивый поступок. – Давай вытащим моего отца.
Весь остаток дня ушел на приготовления.
– Надо нарисовать карту, – заявил Мусса.
Они наизусть знали каждый сантиметр пути, однако Мусса все-таки нарисовал карту, а Поль старательно раскрасил ее цветными карандашами. Ребята сходили на реку, забрали плот и спрятали в лесу. Вечером они торопливо поужинали и удивили Серену желанием лечь пораньше.
– Завтра надо много чего сделать, – туманно пояснил Мусса.
Анри находился на фабрике в здании вокзала и закачивал приготовления к завтрашнему запуску воздушного шара. Все знали, что ночевать домой он не приедет.
В десять часов во всем шато погасли огни. Дом затих. Мальчишки открыли окно своей комнаты, выбрались на крышу, а затем по черепичным плиткам сползли к внутреннему карнизу. Там они перебрались на ветку соседнего дерева и спустились вниз. Этим способом они уже раз сто покидали дом.
Возле дерева они немного задержались и выкопали четыре ножа, по два на каждого.
– Второй спрячь в башмак. Это на случай, если нас схватят, – распорядился Мусса. – В башмаки к тебе они не сунутся.
Поль достал спрятанный в кустах моток веревки и повесил через плечо.
Оба оделись в темное. Мусса считал, что так их будет труднее заметить. Набрав в ладони жидкой глины, ребята покрыли ею лица. И вдруг Мусса понял, как много света отражают волосы Поля.
– Волосы тоже покрой, – прошептал он, опасаясь, как бы почти белые волосы двоюродного брата не выдали их.
– Не хочу! – возразил Поль. – Глина очень холодная! Свои волосы мажь!
Мусса вздохнул и задумался.
– Жди здесь, – бросил он, быстро влез на дерево и скрылся в доме, но вскоре вернулся с двумя вязаными шапками, принадлежащими Гаскону. – Вот, надень.
В помещении конюшни еще горел свет, но все остальные окна были темными. Вечер выдался прохладным и облачным. На северо-востоке – там, где Монмартр, – облака подсвечивались новыми электрическими фонарями. Где-то лаяли собаки. В листве шелестел ветер, донося запах дыма далеких походных костров. Поль привалился к дереву и посмотрел на Муссу. Стояние здесь давало ему шанс подумать. Его начали одолевать сомнения. Но раньше, чем Поль высказал их вслух, Мусса подал сигнал: путь свободен.
– Tout est bien![37] – прошептал Мусса. – Идем!
Он бесшумно исчез за деревьями, побежав в сторону Булонского леса. Поль покачал головой, потом набрал в легкие побольше воздуха и бросился догонять двоюродного брата.
Ребята достигли края Булонского леса, где им пришлось осторожно пробираться между спящими овцами. Вонь тут была удушающая. Несколько раз они задевали овец, и те недовольно блеяли. Дорогу мальчики знали хорошо и для маскировки прыгали по пням, пробирались
