И время остановилось - Кларисса Сабар
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Удивительно еще, что кафе не обыскали сверху донизу, – заметил Томас.
Фернан объяснил: судя по тому, какие распоряжения получает его бригада, так бывает не всегда.
– Наверное, доносчик шепнул только о тайных сходках. Ну а боши убедились, что мы тут пируем просто по случаю вашей с Соледад годовщины.
– Хорошо хоть мои парни – отличные часовые, – вздохнул Чик-Чирик, – а то нам бы конец. Глядите там, осторожнее до дому добирайтесь.
Мари и Жюльен согласились сесть в «Ситроен» почтальона: тот собирался захватить еще и Фернана с невестой. Остальные разбрелись пешком. Аурелия с Антуаном предпочли велосипеды.
На улицах – ни звука, ни шороха. Ставни закрыты, свет потушен. Когда машина Дани скрылась вдали, тишина сделалась совсем зловещей. Обхватив себя за плечи, Аурелия поежилась. Казалось, за ними кто-то следит исподтишка.
– Ну что, идем? – поторопил Антуан. – Еще нарвемся на другой патруль.
– Да-да, сейчас, – нервно выдохнула она. – Мне показалось, здесь кто-то есть.
Антуан подошел, стиснул ее в объятиях.
– Ты такого страха натерпелась, понятно, что тебе всякое мерещится. Но ты же слышала младших Чик-Чириков: они уехали. Однако задерживаться все равно не стоит.
Аурелия, в последний раз покосившись через плечо, оседлала велосипед. Они скатились по улочке вдоль церкви и повернули к мостам. Холодный ветер хлестал в лицо. Чуть погодя они свернули налево – на проселочные дороги, залитые мягким лунным светом. По шоссе можно было бы добраться быстрее, но для Антуана это было небезопасно. В конце, поднимаясь вдоль берега к полям, они слезли и повели велосипеды рядом – цепи звякали слишком громко. Антуан поравнялся с Аурелией и, не сводя с нее глаз, сказал:
– Твой отец решил раздать оружие. Вам с Мари придется научиться стрелять.
Аурелия замерла.
– Не понимаю, зачем нам это.
Антуан вздохнул.
– Местные парни, которые отказались от работы в Германии, ушли в макизары. И…
Он смолк, явно не решаясь продолжать.
– И что? – не выдержала Аурелия.
– Жюльен хочет к ним присоединиться.
Аурелия ошарашенно умолкла. Друг отказался от трудовой повинности[55], скрывается, но неужто и он собрался в подполье?
– Не для такой жизни он создан, – прошептала она. – Не так его воспитывали.
– Мы научим его защищаться, – заверил Антуан. – Боши усиливают контроль, Аурелия. Нельзя дальше сидеть безоружными.
– Ты предлагаешь мне учиться убивать? – с трудом выдавила она.
Антуан пожал плечами, будто говоря: это судьба.
– Я предлагаю тебе быть готовой дать отпор, если нас раскроют. Порой без насилия никак, любимая.
Аурелию вдруг обуяла злость. Она замотала головой. Одно дело – прятать детей, принимать сброшенные на парашютах грузы. Но стать бойцом – на это она не была способна.
– Я против насилия! Легко упрекать бошей в жестокости, а сами-то? Тоже убиваем. Твои друзья со своими карательными рейдами чем лучше? Ни за что не стану как немцы, Антуан! Стоит поддаться ненависти – и конец всему доброму и светлому. Выходит, мы зря боремся. Ты меня слышишь? Зря!
По щекам Аурелии струились слезы. Антуан обнял ее, что-то утешающе нашептывая.
– Если б ты знала, как я люблю тебя, моя прекрасная идеалистка! – приговаривал он, осыпая поцелуями мокрые щеки. – Ты удивительная. Самая смелая. Самая нежная. Самая страстная.
Пьяные от молодости и любви, они, целуясь и лаская друг друга, пошатываясь брели вперед, стараясь не уронить велосипеды.
– Никогда не заставляй меня убивать, Антуан, – прошептала она, прижавшись к его губам. – Никогда.
* * *
Три дня спустя, едва закончился урок музыки с Элизабет Тардье, Аурелия вышла из гостиной вслед за экономкой. В прихожей поджидал Шарль, и девушка, увидев его, невольно отпрянула. Это когда же он успел вернуться?
– Аурелия! Здравствуй! – бросил он с привычной высокомерной ухмылкой.
Потупившись, экономка юркнула на кухню. Аурелия сглотнула. В тройке с галстуком, с фетровой шляпой в руке и идеально подстриженными усиками Шарль был воплощением самодовольного гестаповца.
– Здравствуй, Шарль. Я думала, ты в Шатору.
– Был. Получил приказ отправляться сюда. Велели проследить за местными макизарами. Ты случайно ничего не знаешь?
Прищурившись, он вгляделся в лицо Аурелии. Та старалась держаться непринужденно. Молясь, чтобы голос ее не выдал, она рассмеялась:
– Макизары в Шатийоне? Вот умора!
– Забавно. Я только что из мэрии – твой отец сказал то же самое, слово в слово.
Черт! Вот ведь ублюдок, всюду сует свой нос!
– Работа у тебя, я вижу, увлекательная, – съязвила она. – Наверное, и платят соответственно?
– Грех жаловаться. А что, хочешь к нам?
Он следил за ней взглядом, будто кот, готовый наброситься на мышь. Аурелия велела себе не поддаваться панике.
– Ладно, мне пора, – сказала она. – Надо подготовить к завтрашнему дню стихотворение. Счастливо оставаться.
Она двинулась к двери. Шарль ее окликнул:
– Да, ты тут из кафе поздновато выходила. Надеюсь, обошлось без приключений?
Вопрос так и сочился сарказмом. Аурелия застыла. Шарль угрожающе шагнул к ней. Она повернулась и смерила его презрительным взглядом.
– Могла бы догадаться, что это ты их доносчик! – процедила она сквозь зубы. – Следил за мной, да?
Шарль наклонился к самому ее лицу. Аурелия напряглась.
– Кому-то же надо прикрывать тебе спину, раз сама не можешь, – прошептал он. – Я же обещал защиту, Аурелия.
От него несло табаком, перегаром и какой-то кислятиной. С отвращением отвернувшись, Аурелия огрызнулась:
– С предателями вроде тебя я в жизни не лягу в одну постель!
Шарль издевательски расхохотался.
– Понятно, предпочитаешь быть подстилкой своего комми!
– Подонок! – прорычала она. Ее ноздри раздувались, а грудь часто вздымалась от ярости.
– Выкладывай, где вы его прячете, – потребовал он, проводя большим пальцем по ее губам. – У Марселины, да? Не хотелось бы причинять боль этой милой женщине.
Аурелия в бешенстве влепила ему звонкую пощечину. В этот миг на пороге возникла Изабель Тардье, возвращавшаяся с кожевенного завода. Застыв на мгновение, она ошарашенно уставилась на пылающую щеку сына и перекошенное от гнева лицо Аурелии.
– Господи, да что стряслось-то? – вскричала она.
Шарль, не говоря ни слова, одарил Аурелию напоследок мерзкой ухмылкой и, хлопнув дверью, скрылся в гостиной. Глубоко вздохнув, девушка сухо бросила Изабель Тардье:
– Стряслось то, что вам нужно подыскать Элизабет нового учителя музыки.
И, резко развернувшись, вышла под ошеломленным взглядом собеседницы.
Назавтра Изабель Тардье пришла к ней после уроков. Аурелия разозлилась, завидев, как та движется ей навстречу с приклеенной фальшивой улыбкой. День и без того выдался препаршивый: в разгар дня во двор ворвался кабан, располосовал директору руку, а одну малышку довел до истерики. Пабло в конце концов пристрелил бедную животину из дробовика. Оружие держать запрещалось, и все перепугались, что сейчас пожалуют жандармы, но пронесло. И вот теперь мадам Тардье заявилась, чтобы закатить ей скандал из-за вчерашней сцены. Только этого не хватало!
– Мадам Тардье, чем я могу вам помочь? Если вы ищете дочь, она под навесом, играет с Луи.
Гостья, сохраняя благожелательный вид и уверенный взгляд, решила сразу перейти к делу:
– Я прекрасно знаю, где Элизабет, спасибо. Хотела лишь сказать, что искренне сожалею, если мой сын повел себя с вами непозволительно.
– «Непозволительно»? – повторила Аурелия. – Мадам, ваш сын угрожал моей семье. Я бы назвала его поведение возмутительным.
Улыбка Изабель Тардье мигом увяла, и в ее взгляде что-то мелькнуло.
– Увы, боюсь, с тех пор, как Шарль завел новые знакомства, он уже не тот, что прежде, – пожаловалась она. – Но, поверьте, больше этого не повторится, даю слово. Элизабет будет очень рада продолжить с вами занятия.
Аурелия покачала головой. Ноги ее больше не будет в этом доме. Пусть отец твердит, что семейство Тардье не такое уж гнилое и потихоньку помогает Сопротивлению деньгами, но Аурелия теперь шарахалась от них, как от чумы. Было ясно: они процветают лишь потому, что ведут дела с немцами! Благотворительностью было легко рисоваться перед другой стороной – чтобы потом, когда придет время, не отвечать за свои дела!
– Мне очень жаль Элизабет, мадам, – ответила Аурелия. – Но своего решения я не изменю.
– Понимаю, – кивнула
