Почему распался СССР. Вспоминают руководители союзных республик - Аркадий Дубнов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Но шесть республик не участвовали в новоогаревском процессе.
– Этого я не помню. Прибалтов не было точно. Иногда говорят еще про Кравчука, но я свидетельствую: Кравчук был готов подписать этот документ. Это уже потом, после ГКЧП, он сказал, что теперь надо просить разрешения украинского народа, и объявил референдум. ГКЧП, конечно, похоронил Союз. Одного я не понимаю – и не спросил Михаила Сергеевича: почему он отложил подписание договора на август? Ведь мы закончили в июле; надо было сразу же созывать внеочередную сессию Верховного совета, а потом ехать отдыхать. Я считаю, он зря тянул целый месяц.
– То есть вы не подозреваете его в сговоре с ГКЧП? И фальши в разговоре с вами 16 августа вы тоже не почувствовали?
– Нет. Я анализировал эту ситуацию. В Союзном договоре больше всех был заинтересован Михаил Сергеевич, он мог сохранить себя только так.
– И накануне Беловежья в разговоре с Ельциным тоже не почувствовали, что там что-то готовится?
– Нет, не почувствовал.
– То есть это все-таки был экспромт со стороны команды Бориса Николаевича? Шушкевич рассказывал, что они приехали, сели разговаривать и Бурбулис предложил подписать формулировку, согласно которой СССР как геополитическая реальность прекращает свое существование. И Шушкевич сказал первым, что он готов. После этого уже выступил Ельцин. То есть если была какая-то сценарная разработка, то она стала достаточно неожиданной для Шушкевича.
– Вполне возможно. Они говорят, что эта идея пришла спонтанно – там, на месте.
– Вы с Горбачевым потом, после декабря 1991-го, встречались?
– Да, в 1994 году я пригласил Михаила Сергеевича в Киргизию. Айтматов обратился ко мне с предложением провести еще один Иссык-Кульский форум (международный неправительственный форум интеллектуалов, учрежденный Айтматовым в 1986 году. – Прим. ред.) и пригласить туда нобелевских лауреатов. Ему нужна была поддержка для получения Нобелевской премии. Михаил Сергеевич приехал, мы провели мероприятие, а потом они с Чингизом Айтматовым поехали на Иссык-Куль и отдыхали там неделю. Я, естественно, принимал Михаила Сергеевича со всеми почестями. Хотя наши меня критиковали: мол, зачем все это нужно, Горбачев ведь угробил СССР. Но я восточный человек, всегда тепло встречал гостей и тепло провожал.
А через месяц-другой был саммит СНГ, сейчас уже не помню где… Стоят там в центре Борис Николаевич, Назарбаев – ну, по рангу все, – Каримов, Рахмон. И я подхожу к каждому: кто-то обнимает, кто-то просто жмет руку. Подхожу к Борису Николаевичу, он руки не подает. Я сразу смекнул, в чем дело. Ну а потом вечерком подошел к нему и сказал: «Борис Николаевич, он же пенсионер. Ну провели Иссык-Кульский форум, ну встретил я его… Но ведь когда он был президентом, я вас поддерживал, выступал в Верховном совете». Все равно Ельцин был обижен. Но потом, когда он сам стал пенсионером, отдыхал только у нас на Иссык-Куле – приезжал три года подряд. На третий год как-то сидим, по бокалу винца выпили. Он говорит: «Зря я на тебя тогда обижался по поводу Горбачева. Вот видишь, теперь я пенсионер и сам к тебе езжу». Я говорю: «Вы что, Борис Николаевич, вы всегда были правы. Это только Егор Лигачев (секретарь ЦК КПСС в 1983–1990 годах, член Политбюро в 1985–1990-х годах. – Прим. ред.) говорил: „Борис, ты не прав“».
– А что за история о том, что он якобы играл деревянными ложками у вас на голове?
– Да ну что вы! Это выдумки какие-то. Борис Николаевич никогда себе ничего подобного не позволял. Я должен сказать, что он, наверное, чувствовал свою вину за распад СССР. Но что касается СНГ, я считаю, в укреплении союза он сыграл ключевую роль. Он всегда относился к коллегам очень внимательно, выслушивал все проблемы, старался помочь, поддержать. Ни словом, ни взглядом никого не обидел, всегда шел на компромиссы.
Когда Союз развалился, заказы прекратились, промышленность остановилась, было страшно. Мне казалось, что в составе большого могучего государства все-таки комфортнее. Поэтому я старался поддерживать наилучшие отношения с Россией. Если помните, мой лозунг был: «Россия дана нам богом и историей». С Борисом Николаевичем мы открыли Славянский университет (Киргизско-российский славянский университет имени Б.Н. Ельцина. – Прим. ред.) – сейчас это один из лучших вузов не только в Кыргызстане, но и в Средней Азии.
Назар Суюнов, бывший зампред Совета министров Туркменистана
«Я объявил народу, что мы можем быть вторым Кувейтом»
Назар Тойлиевич Суюнов
Родился в 1936 году в Небит-Даге (Туркменская ССР)
Прошел путь от бурового мастера до председателя Государственного комитета по геологии ТССР и заместителя председателя Совета министров ТССР (1978–1986 годы)
С 1986 по 1991 год – руководитель геологоразведки республики, генеральный директор объединения «Туркменгеология»
В 1991–1993 годах – заместитель председателя Совета министров Туркменистана и председатель Государственной комиссии Туркменистана по топливно-энергетическому комплексу и чрезвычайным ситуациям
В 1993–1994 годах возглавлял Министерство нефти, газа и природных ресурсов Туркменистана и был государственным советником президента по ТЭК
Из-за проблем с местной властью в 1995 году переехал в Москву
Интервью состоялось в октябре 2016 года
* * *
Назара Суюнова я знаю много лет. Впервые встретил его в конце 1990-х на встрече правозащитников и диссидентов, выходцев из постсоветских республик Центральной Азии. Потом многие из них эмигрировали еще дальше, в Европу или США, но Суюнов остался в Москве.
Встречались мы тоже в Москве (замечу, что ни один из бывших руководителей центральноазиатских республик СССР, с которыми мне довелось беседовать в рамках этого проекта, не живет на родине, за исключением Акбаршо Искандарова, экс-спикера таджикского парламента). Собираясь на интервью, я не ожидал услышать сенсационные подробности, касающиеся обстоятельств выхода Туркмении из состава Союза. Казалось, что я все уже знаю от Бориса Шихмурадова, другого бывшего туркменского вице-премьера и министра иностранных дел, с которым мне довелось дружить. Сегодня его судьба неизвестна: он исчез в туркменской тюрьме после того, как был обвинен в организации покушения на президента Туркмении Сапармурата Ниязова и приговорен к пожизненному заключению. С тех пор и мне заказана дорога в эту страну – я проходил по делу о покушении на Туркменбаши Великого (так Ниязов велел себя называть) в качестве соучастника, друга главного заговорщика.
По поводу Суюнова я ошибался. Он прояснил многое из того, что казалось мне загадочным в туркменских реалиях. Например,
