Почему распался СССР. Вспоминают руководители союзных республик - Аркадий Дубнов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Для Ниязова распад Союза стал нежданным подарком. Освоившись в роли главного туркменского начальника, над которым перестал довлеть союзный центр, он стал обогащаться. Спустя четверть века Туркмения так и не стала «вторым Кувейтом» – более того, страна оказалась на грани голодных бунтов. Недавно в британском The Economist вышла статья о том, что на счетах в Германии лежат 23 миллиарда долларов, переведенных от туркменских вкладчиков.
* * *
– Вам когда-нибудь до декабря 1991 года приходила в голову мысль, что СССР может распасться, а Туркмения станет независимым государством?
– Нет. Но в Академии общественных наук, которую я окончил в 1982 году, уже тогда спорили, как оценивать деятельность субъектов Российской Федерации и союзных республик, и озвучивалась мысль, что нужно перестать судить их по объему реализации продукции. Вообще недовольство среди политического руководства и народа Туркменистана в то время было связано в первую очередь с экономическим устройством. К примеру, Туркменистан в те годы был ведущим поставщиком тонковолокнистого хлопка, каракулевой шкурки, ковров ручной работы, солодкового корня, коконов тутового шелкопряда. Все это шло на экспорт, но от реализации этой продукции валюту от Союза мы не получали. Мы поставляли каракулевые шкурки в Москву по цене пять рублей за штуку, а там их красили и продавали уже по 25 рублей, и налог с оборота оставался у них. При этом у нас было около пяти миллионов особей мелкого рогатого скота, но из-за необходимости заготавливать огромное количество шкурок мы были дотационной республикой, которая нуждалась в поставках мяса. То есть вся наша продукция была валютообращающей, востребованной на рынках, при этом бюджет республики был дотационным и формировался из центра. А за экономические достижения центр нас поощрял всегда только морально: ордена, медали, почетные грамоты. Даже председатель Совмина Туркмении Чары Каррыев возмущался, почему ему заработную плату утверждают из центра.
Еще один пример. Из всех республик СССР только мы и Россия обладали природным газом. Несмотря на это, работники газовой и нефтяной отрасли в Туркменистане проживали в бараках и передвижных домиках, а в некоторых областях не было ни канализации, ни средств связи. Потому что деньги на эту сферу республике опять же выделял центр, по остаточному принципу. Но, зная обо всем этом, политическое руководство Туркменистана боялось обвинений в «местничестве» и не выносило проблемы на съезды и пленумы ЦК КПСС и сессии Верховного совета.
– То есть в те годы вы в академии поднимали вопрос о большей самостоятельности и больших правах республик?
– Абсолютно верно. И не только мы. В 1974 году здесь, в Москве, я окончил Институт управления народным хозяйством, где уже тогда разрабатывали идею экономико-математического метода управления народным хозяйством. Этот институт создал Алексей Николаевич Косыгин (председатель Совета министров СССР в 1964–1980 годах. – А.Д.), он собрал со всего Советского Союза специалистов в возрасте до 45 лет и организовал для них обучение. Он хотел что-то изменить, предлагал, например, сократить количество союзных министерств и дать больше полномочий субъектам РФ и союзным республикам. Но эти реформы без поддержки бюро ЦК КПСС так и не были реализованы.
– Но, получается, в ходе тех разговоров в Академии общественных наук (или где-то еще) мыслей о независимости Туркмении все равно не возникало?
– Абсолютно нет. И я вам скажу почему. В 1936 году, когда я родился, основатель Туркменской республики Недирбай Айтаков вместе с Кайгысызом Атабаевым, тогдашним премьер-министром Туркмении, хотели добиться прописанного в Конституции права на самоопределение: изменить политическую систему, обрести большую самостоятельность. И были за это наказаны. Их расстреляли.
– В Туркмении вообще заметили горбачевскую Перестройку? Кажется, тогда в республике позиции коммунистической партии были незыблемы. У вас даже после отмены шестой статьи Конституции ничего не изменилось.
– В ходе перестройки практически всех первых секретарей в ЦК Компартии союзных республик стали заменять. Автоматически за этим следовала замена и председателей местных облисполкомов, и руководителей предприятий. Приходили новые кадры и тащили за собой своих. И это сказалось на республике отрицательно.
– Вы хотите сказать, что, когда Михаил Горбачев вернул Ниязова во власть, тот везде поставил своих людей? Но так бывает всегда, разве нет?
– Да, но есть одно важное обстоятельство. В азиатских республиках, в частности в Туркменистане, нации племенные. У нас пять компактно расположенных областей, и в каждой живет свое племя: теке, йомуды, гоклены, эрсары или алили. Я, например, из западного, прикаспийского племени, это балканский клан, западные йомуды. На протяжении веков области враждовали между собой, и только когда Российская империя начала осваивать закаспийский Туркестан и ханы крупных племен добровольно перешли под ее покровительство, вражда прекратилась. Но такие предпосылки не могли не сказаться на дальнейшем государственном устройстве и политической системе Туркменистана.
Когда Ниязов стал секретарем ЦК КПТ, а позже президентом страны, он начал расставлять представителей своего клана ахал-теке на все должности, во все силовые структуры. В Туркменистане все города и поселки представляют тот или иной внутриклановый тейп, поэтому, естественно, имели место нетерпимые, неприязненные отношения: клановый шовинизм присутствовал по определению. А поскольку в 1991 году мы дали клятву…
– Вы – это кто? И что значит дали клятву?
– Заместители председателя Совета министров Туркменистана. Мы поклялись у могилы пророка Мухаммеда в Медине, что не будем выставлять свои кандидатуры на предстоящих в 1992 году выборах президента страны. Об этом нас попросил Ниязов. Сказал: Назар, давай ты будешь первым. Думаю, он обозначил меня первым, зная, что у меня высокий авторитет и среди элиты, и среди народа. В итоге эта клятва развязала Ниязову руки: он продолжил ахализацию госаппарата и создал условия, чтобы руководить республикой пожизненно.
– А зампреды были из другого племени?
– Конечно. Из Ташаузского округа, то есть йомуды.
– То есть он брал клятву только с тех, кто не представлял племя теке?
– Да.
– А кого-то еще, кроме ваших соплеменников, он об этом просил?
– Конечно. Изначально, чтобы не было конфликтных ситуаций, зампреды Совмина назначались от каждой области. Одновременно они являлись губернаторами своих областей (по-туркменски велаятов). И каждый губернатор велаята представлял свое племя. Потом Ниязов начал с ними расправляться, убирать по одному. Начал с марыйского, потом принялся за балканский.
– Как обстояли дела с экономикой в Туркменистане после
