Макото Синкай. Чувственные миры гениального японского аниматора - Алексис Молина

все их социальные потребности. Это ясно в первых частях фильмов «За облаками» и «Дитя погоды». В минуты радости герои самодостаточны и просят лишь о том, чтобы иметь возможность продолжать жить вместе, чтобы никто не вторгался в тот идеальный мир, который они создали друг для друга. «5 сантиметров» и «Сад» лучше всего воплощают эти идеи, поскольку Акари и Такаки, а затем Такао и Юкари, будучи разлученными, цепляются за мысли о том, что Другой всегда рядом, думая и действуя друг для друга, не заботясь об остальных и не прося их внимания или товарищества.

Логично, что разрыв любви – разлука, ведущая к одиночеству – стал одной из главных струн кинематографа Синкая. Он играет на ней и заставляет героев пойти на все или почти на все, чтобы вновь пережить интенсивность чувства. Вспомните Морисаки и его прерванное намерение убить ребенка или эгоистичный выбор Ходаки и Хины. В этом отношении подростковый возраст у Синкая приобретает новую ценность. Исчезновение кого-то становится сильным пинком, чтобы герои отправились на поиски утраченного чувства, пропавшего человека. Поэтому так важна «изобразительная формула разлуки» в его фильмах: она позволяет персонажам развиваться, ведь, в отличие от взрослых, они не застыли и не укоренились в мертвой земле, как жители Агарты, а, напротив, желают двигаться. Разлука характеризует их и толкает на действия, на противостояние миру, которому до этого они не придавали никакого значения. Понятие поиска, кстати, снова напоминает о Гэтсби и его зеленом свете маяка, к которому мы должны бежать и тянуться, даже когда он ускользает от нас, и делает любовь – в случае Синкая подростковую любовь – столь же трагичной, сколь и насыщенной. Несмотря на свою неуловимую природу, она оставляет в наших душах свой след и навсегда меняет нас.

Вместо перечисления этих изменений и движений, вдохновленных любовью, давайте сосредоточимся на одном отрывке: первой части «5 сантиметров» с путешествием Такаки к Акари. Это поворотный момент в карьере Синкая, великолепный эпизод, в котором он предельно точно определяет, чем для него станут любовь, отрочество и, если не переход во взрослую жизнь, то, по крайней мере, эволюция. После нескольких месяцев разлуки мальчик отправляется в эпическое путешествие, чтобы провести один-единственный вечер со своей подругой детства, которую он должен встретить на далекой заснеженной станции. Для ребенка его возраста это, конечно, большое приключение, но Синкай устраивает его не самым лучшим образом. В день отъезда над Токио идет снег, придавая изображению унылый серый оттенок, который особенно бросается в глаза на контрасте с ярким началом фильма. Первая часть этого путешествия показывает юношу, затерявшегося в толпе, и иллюстрирует форму одиночества в толпе, поскольку, хотя он почти всегда окружен – чтобы не сказать зажат – другими, Такаки понимает, что одинок. Это ощущение проистекает из впечатления, что он не принадлежит к жизни и ритму станций. Застывший перед картой, пока камера Синкая фокусируется на быстрых шагах прохожих на переднем плане, молчащий, пока другие пассажиры вокруг него обсуждают свой день, герой кажется не вписывающимся в окружающую его жизнь. Есть мир, есть люди, даже толпа, но он не вписывается в нее, и, настороженный, обеспокоенный, он так и не смог по-настоящему влиться в нее.

Во второй части путешествия, когда поезда направляются в сельскую местность, динамика меняется. Платформы пустеют, толпы редеют. Меняется и то, как изображен мальчик. Несколько раз мы видим, как его лицо скрывается за подлокотником или капюшоном, как будто после давки безликой толпы изоляция – от других и от Акари – сделала его чужим для самого себя. В этой части фильма Синкай использует множество внешних кадров: то поезд в снегу, то Такаки на пустынных платформах. Каждый раз изображения холодные, собравшие все оттенки синего и серого, диаметрально противоположные мысленному образу Акари в поезде: она тоже одна, но смотрит в окно на разноцветное небо. У них разные позы: девушка стоит прямо, глядя вдаль, в то время как Такаки, согнувшись, опустив голову, развалился в кресле, и все в его путешествии, от хроматической гаммы, которую он использует, до его языка тела, передает растущее отчаяние. Почти все. Ведь в этой мрачной и серой чреде неприятностей Синкай все же размещает несколько источников света, и все они без исключения связаны с поездами. Это фары, виднеющиеся на повороте, их желтый теплый свет в синей безбрежности снега, подсветка потолка. Короче говоря, среди мрака и уныния это – маяки, огни, предвещающие берег, теплые, олицетворение надежды на лучшее. Такаки в конце концов приедет, не потеряется и не утонет в, казалось бы, застывшем времени, не отчается, ведь даже в унынии он всегда находится в движении благодаря поездам. И это движение приведет его в Акари.

Путешествие сквозь печаль. Блуждание в небытии, направляемое искусственным светом к той, кого он любит. Что может лучше определить подростковый возраст у Синкая и то движение, которое он, кажется, воплощает? В этой сцене, которая длится около пятнадцати минут, есть что-то душераздирающее. Двое детей проводят вместе всего несколько часов. Путешествие в три раза длиннее встречи, которая кажется особенно короткой из-за осознания, что Такаки скоро снова разлучат с Акари, что между ними останутся «сокрушительная жизнь и бесконечное время». Однако эта ночь станет решающей в их жизни потому, что она стала кульминацией их усилий: романтическое прозрение, «кристалл времени», как мы уже говорили, раскрывается в конце пути, после путешествия и движения, которые имеют почти такое же значение, как и воссоединение пары. В третьей части мы увидим уже взрослую Акари на той же платформе, где она оставила Такаки, а затем еще одну встречу героев на перекрестке – самую короткую за их историю отношений. Минуты путешествия Такаки и заснеженной встречи подростков в «5 сантиметрах» стали периодом трансформации: через движение поездов, благодаря магнетизму любви, они превращают отчаяние в надежду, а движение – в инструмент для роста. Очевидно, этот день и эта ночь перевернули жизни двух детей, которых нам бы пора перестать называть детьми. Их превращение во взрослых началось с поцелуя, которым они обмениваются под вишневым деревом в первой части. Это воплощение подростковой силы Синкая: преобразующее движение замораживает эпоху в памяти и одновременно дает возможность вырваться из нее и повзрослеть. Остальная часть фильма покажет, что процесс взросления и «освобождения» не так прост – нужно ли напоминать о бесконечной печали Такаки в «Космонавте»? Но это неважно. Все уже есть в этом долгом путешествии: желание достичь кого-то, несмотря на трудности. Одиночество этого поиска, обогащение в его конце и, прежде всего, подростковая