Тильда. Маяк на краю света - Кейт Андерсенн

— Что скоро?.. Король жив⁈

Герой моих грез прервал свое занятие и пристально посмотрел на меня:

— А почему тебя это интересует?

Губы у меня задрожали. Ну, хоть капля милосердия к книжному червю, с которым за неделю случилось больше, чем за всю жизнь… Прошу…

Наверно, Чак услышал этот внутреннюю безмолвную мольбу. И преувеличенно громко и сурово произнес:

— Не убил. Пока.

А затем подался вперед и шепнул в самое ухо:

— Даже спас, возможно.

Я вытаращила глаза. Что он хочет этим сказать?.. А Чак снова приложил мой палец к моим губам. Задержал взгляд. Совершенно неуместно! И совершенно… великолепно… Повел им вправо, влево, расцвел улыбкой, от которой из уголков глаз мелкой сетью побежали добрые морщинки. Я вздохнула.

А потом он резко развернулся, разорвав этот волшебный момент пополам. Только… было ради чего: в подводном мире за стенами аквариума что-то произошло.

Все сирены, как по команде, повернули голову в сторону света в тоннеле. Будто услышали или увидели что-то. Мы оба так и упали в прогибающуюся стену.

— Что там? — спросила я, носом вжимаясь в сей невероятной прочности и эластичности прозрачный материал.

— Не вижу…

Чак гундосил не меньше меня.

— Не понимаю…

Сирены закружились, устраивая маленькие воронки из воды. Начали оглядываться… Финтэ. Которая Серебряная. Проплыла павлином, заглянула по дороге в наш аквариум, бросилась прямо в лица оскалом… Я отпрянула, свалилась на пол… Чак бросился меня поднимать. А владычица местных сирен беззвучно и весело засмеялась. Затем помахала, подмигнула, Чаку отпустила воздушный поцелуй… И обернулась к прочим, повелительно взмахнула хвостом и… все, как одна, устремились из пещеры к свету.

Остались пустота и тишина. Как прежде, впрочем.

Чак же разулыбался пуще прежнего.

— Вот уж повезло, так повезло. Ты в порядке?

Я, кряхтя, поднялась, потирая спину пониже пояса, которая пострадала больше прочих частей тела. Босые ноги снова стояли в луже.

— Просто испугалась… В чем повезло?.. Что… что там произошло, скажи уже наконец⁈

Я ухватилась за его одежду и затрясла. Вот такая я — заразилась сумасшествием и подверженностью эмоциям от мужа. «Любовь делает нас живыми» и заставляет совершать глупости. И это… замечательно.

Этот непредсказуемый и несносный человек не собирался ничего объяснять. Он взял меня за плечи и развернул к внешней стене.

— А ты посмотри.

Над сокровищницей разливалось голубое сияние. Еще секунда и… наполненный воздухом ларипетровый купол поднялся под потолок пещеры. Невероятно… Я нашла и сжала Чакову ладонь, все еще покоящуюся на моем плече.

— Но как?..

— Король Тириан… милостиво согласился поучаствовать в нашем побеге.

Я в недоумении обернулась на мокрого мужа. Что?.. Вместо того, чтобы убить… Побег?..

— Но как… как ты справился?

— С чем?

— С… ну, с ненавистью…

Кастеллет рассмеялся. Нет, честное слово! Я резко обернулась и сложила на груди руки. В одном папином… или дядином трактате писали про людей, у которых от стресса случается раздвоение личности… Может… у Чака оно, того?.. После рудника и чумы в детстве. Он неожиданно взял мое лицо в ладони и заглянул прямо в глаза.

— Ты же сама сказала… или Ро… что надо выпустить эмоции. Вот я выпустил — и полегчало.

Но меня такое жалкое объяснение не устраивало. Я свела брови на переносице, и снова проклятая маска помешала довести этот жест до нужной мне степени грозности.

— Будто ты раньше не выпускал!

— Никто мне раньше при этом не говорил, что я могу быть лучше. Так уверенно — что не убью. Что кому-то не все равно. Что дело за мной. Тогда и… хорошим побыть хочется, знаешь.

Он меня отпустил, а я так и стояла пораженная. Чак затормошил меня за рукав.

— Трусишка, потом будешь переваривать! Обувай скорее свои сапоги, не время расслабляться! Еще предстоит своровать прочих узников. Король считает, что их один или два. Из тех, кто не зачах в тоске, не сошел с ума и прочее. Возможно, отец Фриды тоже — по описанию сходится.

— Откуда… ты все это успел узнать?

— Инсценировав нападение. Честно говоря, я не жалею, что отбил ему пару пальцев, и того даже будет мало… Но в делах, бОльших… Видящий ему судья. Зато создалась возможность поговорить незаметно для зрителей. Выбор — жизнь и помощь в побеге или смерть на потеху сирен… Ну, выбор очевиден, Тиль.

Я ужаснулась. Он рассмеялся и погладил меня по голове.

— Правильная моя трусишка. Видишь ли, первый принцип успешного мошенничества ты уже знаешь. А вот второй — умелая манипуляция. Да и было у меня моральное право поиграть на нервах старого Басса, ты не согласна? Я и так проявил излишнюю мягкость.

— Ладно, ну, а…

В куполе под потолком, прижав к груди сияющую ларипетру, барахтался король Тириан. Я протерла глаза.

— Как он выбрался?

Чак самодовольно выпятил грудь. Обернулся на короля и прокомментировал:

— Вот увалень… Третий принцип, трусишка — отвлечение внимания. Я вышел из схватки якобы победителем, а король лежал якобы без сознания… В тот момент, когда Финтэ с триумфом вытаскивала меня наружу, король ухватился за мою пятку и выскользнул незамеченным, нырнул на дно и ухватился за водоросли и начал подбираться к ларипетре. У него отличный серебряный нагрудник — не заметила, на стене доспех?.. Пока я нашим девам… — Чак усмехнулся, — устраивал театр. Они же любят. А судьбой старого короля никто не заботился. Ну, и чернильное пятно пригодилось. Все счастливы, никто не в обиде. Ну, пока. Эх, дядя Тири, дядя Тири… У нас такой шанс похозяйничать тут без свидетелей, а он никак равновесие поймать не может…

Я зажмурилась и открыла глаза. Еще раз и еще раз. Вообще-то… это правда, что металлом Бассов всегда было серебро.

— У старого короля дыхалка не так уж плоха — его выводили гулять, вот и натренировался… Да и выбора я ему не оставил, честно говоря. Хотя первыми этот выбор у него забрали сирены. Выбраться он мечтает не меньше нас — уж поверь. Девятнадцать лет без неба, когда еще и дразнят прогулками «отпустить-поймать»… ты была права, Тиль, это уже немалое наказание. Мы еще поговорим, конечно, но сейчас убивать его не резон. Трусишка, не трясись. С тобой мы тоже поговорим. Образумить меня у тебя будет время. Ведь ты теперь будешь жить в моей каюте. Что же так долго, дядя Тири!..

Это, должно быть, какая-то