Черная вдова - Анатолий Безуглов

- Да это хуже, чем... чем... - вскричал профессор, но так и не подыскал нужного сравнения.

Орысе стало жалко его. В таком положении Скворцова-Шанявского она еще не видела. И еще мучило, что всему виной она.

- Валерий, - сказала Орыся мягко, - ты же все можешь. Ну, позвони, пойди...

- Куда? - перебил он ее. - К кому?! Вот если бы в Москве... - Он хотел еще что-то сказать, но, передумав, махнул рукой и вышел, хлопнув дверью.

Оставшись одна, Орыся некоторое время сидела в оцепенении. Потом, словно очнувшись, зачем-то собрала разбросанные по полу листки календаря и сложила их в индийскую сумочку. А в голове лихорадочно билось: куда исчезли деньги, кто подменил их, где?

"Вадим?.. Жоголь?.. - размышляла она. - Не может быть. Шофер профессора слишком обязан шефу. Да и Леонид Анисимович вряд ли пошел бы на такое гнусное дело".

И чем больше Сторожук думала, тем чаще вспоминалось лицо кассирши сберкассы, особенно ее большие выпуклые глаза, в которых совершенно нельзя было различить зрачков. Завораживающий, как у змеи, взгляд.

- Нет, тут что-то не так! - вслух произнесла Орыся. - Конечно же дело нечистое...

Идея эта настолько овладела молодой женщиной, что она решилась: если уж кто может разобраться и помочь, так это милиция.

Орыся лихорадочно переоделась и, словно боясь упустить время, буквально побежала в горуправление внутренних дел, которое приметила в трех кварталах от дома.

Дежурный офицер, выслушав взволнованный, сбивчивый рассказ Сторожук, направил ее к начальнику отдела уголовного розыска майору Саблину.

Как только Орыся стала излагать историю пропажи денег, Саблин вызвал еще одного сотрудника. Тот был помоложе, в штатской одежде и совсем не походил на милиционера. Представился он оперуполномоченным уголовного розыска капитаном Журом. Сторожук пришлось рассказывать сызнова. Выслушали ее очень внимательно. В отличие от Скворцова-Шанявского, подозрения Орыси насчет кассирши не вызвали ни насмешки, ни удивления. Задав несколько уточняющих вопросов - не заметила ли Орыся, что за ней следят в сберкассе, и вообще каких-нибудь подозрительных лиц, - майор Саблин попросил написать заявление. Надо сказать, что справиться с этим Орысе было нелегко: делала впервые в жизни, да и не знала, на что больше обращать внимание. Потом капитан Жур повел ее в свой кабинет, показал десятка два фотографий. Как Орыся поняла, это были преступники. Оперуполномоченного уголовного розыска интересовало, не видела ли она кого-нибудь из этих людей в сберкассе или в автобусе, когда ехала домой с деньгами. Но Сторожук припомнить никого не могла.

Напоследок Жур взял у нее злополучные календари (как он объяснил изъял в виде вещественного доказательства) и записал телефон.

- Ну как, товарищ капитан, - с мольбой посмотрела на него Орыся, есть надежда, что деньги найдутся?

- Поработаем, - ответил оперуполномоченный. - Ваш случай - третий за последнюю неделю. Почерк один и тот же. - И наставительно добавил: - Впредь постарайтесь быть поаккуратнее. Такая сумма, а вы... Подобная беспечность только на руку преступникам.

- Так ведь рядом, всего три остановки на автобусе, - оправдывалась Орыся.

- Береженого бог бережет, - серьезно сказал капитан.

Возвращаясь домой, Орыся убеждала себя: отыщут вора, непременно отыщут и вернут пятьдесят тысяч.

Валерий Платонович сидел на верандочке, пил ряженку. Орыся открыла рот, чтобы поделиться с ним успокоительной новостью, но профессор опередил ее:

- Где была?

- В милиции...

- Где, где? - заикаясь, переспросил он.

- В милиции. Написала заявление.

Скворцов-Шанявский побледнел, захватал воздух ртом, как выброшенная на берег рыба, схватился за сердце и стал сползать со стула.

- Что с тобой? - в ужасе бросилась к нему Орыся, едва успев подхватить профессора. - Вызвать "скорую"?

- Не... Не... - заплетающимся языком проговорил Скворцов-Шанявский. Валидол... Капли Вотчала...

Перетащив Валерия Платоновича на диванчик, Орыся кинулась за лекарством, дрожащими руками накапала в рюмку, влила в рот Скворцову-Шанявскому. Потом сунула ему под язык таблетку.

Он лежал с закрытыми глазами минут десять, и эти минуты показались Орысе вечностью.

Наконец он разлепил веки, слабо произнес:

- Что ты натворила? Понимаешь или нет?!

- Я хотела... Как лучше хотела! - растерянно проговорила Орыся. - Ведь пятьдесят тысяч! Не рубль.

- Жалкие пятьдесят тысяч, - простонал профессор, положив ладонь себе на лоб. - О чем ты говоришь? Нет, зарезала без ножа! Форменным образом зарезала!

- Но ведь деньги тебе сейчас очень нужны. Так ведь?

- Что они решают? Да я за один день могу иметь сто тысяч. Да что там сто тысяч... - Он медленно приподнялся, сел. - Ну кто тебя просил ходить туда, кто? Ты хоть представляешь, что натворила? Ты можешь погубить меня! И всех подвести под монастырь!

Она начала лепетать насчет того, что в милиции обещали сделать все, чтобы поймать вора, но профессор грубо перебил ее:

- Заткнись! Найди лучше ручку и бумагу.

Орыся покорилась без слов. Под диктовку Скворцова-Шанявского она составила новое заявление в милицию, в котором просила аннулировать первое в связи с тем, что якобы, вернувшись домой, обнаружила пропавшие деньги целыми и невредимыми.

- Как же мне объяснить? - растерянно спросила она, пряча заявление в сумку.

- Как хочешь! Что в детстве тебя уронили с печки, что полный склероз, что... - снова вспыхнул профессор. Затем, сдержавшись, добавил: - Самое лучшее, скажи, что над тобой подшутили.

- Поверят ли? - с сомнением покачала головой Сторожук.

- Сделай так, чтобы поверили! - рявкнул Валерий Платонович. Понимаешь, должны поверить! Иначе...

Она поспешила в милицию.

Начальник уголовного розыска уже собирался уходить, так как рабочий день кончился. Прочитав заявление, майор Саблин посмотрел, как показалось Орысе, на нее с подозрением, выразительно хмыкнул. Она стала сбивчиво объяснять, что, мол, над ней подшутили, но делала это, вероятно, не очень умело и убедительно, потому что майор усмехнулся:

- Я гляжу, что-то вы не очень рады обнаружению пропажи.

- Рада, рада! - неестественно весело произнесла Сторожук. - Понимаете, перенервничала - страсть! Потом поругалась, конечно: тоже мне - шуточки!

- Да уж... - Саблин неопределенно повертел головой и принял заявление.

Дома Скворцов-Шанявский дотошно расспросил о реакции милиции и, кажется, остался доволен тем, что удалось замять эту историю.

- Смотри, - предупредил он, - больше никакой самодеятельности!

Профессор, вопреки обыкновению, остался дома. Орысю он словно не замечал. И кажется, даже обрадовался, когда к вечеру заглянула Элефтерия Константиновна с приглашением на чашку чая по случаю своего дня ангела. Орыся, сославшись на нездоровье, не пошла. Скворцов-Шанявский и Вадим отправились на хозяйскую половину без нее. Профессор прихватил с собой книгу.

- Прошу прощения за скромный презент, - сказал он Александропулос, вручая книгу. - Надо было предупредить заранее.

Та рассыпалась в благодарностях, заметив, что дорого внимание, а не подарок. Прочитав название книги, она и вовсе растрогалась - это был сборник легенд и мифов Древней Греции.

- Вы всегда умеете преподнести что-нибудь такое-этакое, - чуть не прослезилась вдова. - Ну прямо по сердцу...

Тем временем Орыся не находила себе места. Ее мучили мысли - что же произошло с деньгами? Где их украли? Кто? Когда?

"Чего теперь гадать? - вдруг подумала она. - Надо помозговать, где достать пятьдесят тысяч. Может, слетать в Трускавец, снять со сберкнижки? А вдруг встречусь с Сергеем?"

Орыся заперлась в своей комнатке, бросилась на кровать. Ей почему-то вспомнилось слово "сука", которым обозвал ее профессор. Зарывшись лицом в подушку, Орыся разрыдалась.

"Во что я превратилась? - спрашивала она себя. - В тряпку, о которую вытирают ноги все, кому не лень... С Сергеем была - дрожала каждую минуту: прибьет или нет... Вырвалась наконец в Москву. Какие мечты были! Стать певицей, зажить по-человечески... И вот стала... Валерий относится к ней хуже, чем к собаке. Хочет - приласкает, хочет - гонит прочь!"

Подушка стала мокрой от слез. Но желанное облегчение не наступало. Орыся вспомнила мужа Василя, вспомнила Димку и застонала от боли, стальным обручем сжавшей сердце.

"Так можно свихнуться!" - пронеслось у нее в голове.

Она встала, посмотрела в окно. Сквозь ветви деревьев светилась веранда хозяйского дома. Оттуда доносилась музыка.

Орыся проверила, хорошо ли заперта дверь, потом нашарила под кроватью заветный графинчик с "изабеллой", который прятала от Валерия Платоновича.

Вино становилось в последнее время ее единственной отдушиной.

...Скворцов-Шанявский пришел через час. Торкнувшись к Орысе и не получив ответа, он, поворчав, направился к себе. В отличие от нее, сваленной пьяным сном, профессор никак не мог заснуть. Несколько раз за ночь вставал, принимал лекарства: чай из хмеля и валерианку, как советуют в этом случае врачи, но ничего не помогало. Бессонница доводила до отчаяния, выматывала все нервы. Мысли, одна мрачней другой, сверлили мозг. Больше всего беспокоило то, что Орыся ходила в милицию.