Люди сороковых годов - Алексей Писемский

Оказалось потом, что Кергель и сам пишет стихи, и одно из них, "На приезд Жуковского на родину", было даже напечатано, и Кергель не преминул тут же с полка и прочесть его Вихрову.

- Чудесно! - похвалил тот.

После этого они больше уже не видались.

Кергель теперь был заседателем земского суда в уездном городке и очень обрадовался Вихрову.

Здесь я не могу умолчать, чтобы не сказать несколько добрых слов об этих двух знакомых моего героя. В необразованном, пошловатом провинциальном мирке они были почти единственными представителями и отголосками того маленького ручейка мысли повозвышеннее, чувств поблагороднее и стремлений попоэтичнее, который в то время так скромно и почти таинственно бежал посреди грубой и, как справедливо выражался Вихров, солдатским сукном исполненной русской жизни. Живин, например, с первого года выписывал "Отечественные Записки"{84}, читал их с начала до конца, знал почти наизусть все статьи Белинского; а Кергель, воспитывавшийся в корпусе, был более наклонен к тогдашней "Библиотеке для чтения" и "Северной Пчеле"{84}. На своих служебных местах они, разумеется, не бог знает что делали; но положительно можно сказать, что были полезнее разных умников-дельцов уж тем, что не хапали себе в карман и не душили народ. Их любовь к литературе и поэзии все-таки развила в них чувство чести и благородства.

Вихров, сам не давая себе отчета, почему, очень обрадовался, что с ними встретился.

- В деревню совсем приехали - поселились, - говорил ему вежливо Кергель.

- В деревню-с, - отвечал Вихров.

- Я думал, брат, ехать к тебе, напомнить о себе, - говорил Живин, - да поди, пожалуй, не узнаешь!

- Как это возможно! - вскричал Вихров.

- Однако приезд нашего дорогого гостя надобно вспрыснуть шампанским! говорил Кергель.

Он любил выпить, и выпить только этак весело, для удовольствия.

- Выпьем! - подтвердил и Живин, который тоже любил выпить, но только выпить солидно.

- Выпьемте, выпьемте! - подтвердил и Вихров.

И все отправились в буфет.

Захаревский несколько кошачьей походкой тоже пошел за ними. Он, кажется, не хотел покидать героя моего из виду, чтобы кто-нибудь не повлиял на него.

Кергель непременно потребовал, чтобы бутылка шампанского была от него.

Все чокнулись и выпили. Вежливый Кергель предложил также и Захаревскому:

- Почтеннейший Ардальон Васильич, не угодно ли вам с нами выпить?

Тот взял стакан, молча со всеми чокнулся и выпил.

- Ну, как же ты, друг милый, поживаешь? - спросил Вихров Живина.

- Что, брат, скучно; почитываю помаленьку - только и развлечение в том; вот, если позволишь, я буду к тебе часто ездить - человек я холостой.

- Непременно будем видаться! - сказал Вихров. - А вы стихотворения продолжаете писать? - обратился он к Кергелю.

- Книжка у меня напечатана; буду иметь честь презентовать вам ее, отвечал тот.

- Позвольте, господа, и мне предложить бутылочку шампанского, - сказал Захаревский, тоже, как видно, не хотевший отстать в угощении приезжего гостя.

Все приняли его предложение и выпили.

У Вихрова уж и в голове стало немного пошумливать.

- Дамам бы нашего гостя надобно представить! - сказал Захаревский.

- Ах, да, непременно! - подхватил Кергель. - Прежде всего вот надо представить вас их прелестной дочери, - прибавил он Вихрову, указывая на Захаревского.

- Прошу вас! - сказал Вихров.

Все возвратились снова в зало. Старик Захаревский и Кергель подвели Вихрова к высокой девице в дорогом платье с брильянтами, видимо, причесанной парикмахером, и с букетом живых цветов в руке.

Эта была m-lle Юлия.

- Monsieur Вихров! - проговорил ей Захаревский. - Дочь моя! - сказал он Павлу, показывая на девушку.

Вихров поклонился ей, но о чем говорить с ней решительно не находился.

М-lle Юлии он показался совершенно таким, как описывала его m-lle Прыхина, то есть почти красавцем.

- Вы танцуете, monsieur Вихров? - начала она.

- Танцую-с, - отвечал он и понял, что ему сейчас следует пригласить ее на кадриль, что он и сделал.

Кергель стал ему визави, а Живин махнул только рукой, когда Вихров спросил его, отчего он не танцует.

- Нет, я не умею, - отвечал он и, отойдя в сторону, в продолжение всей кадрили как-то ласково смотрел на Павла.

- Monsieur Живин очень умный человек, но ужасный бука, - начала Юлия, становясь с Вихровым в паре и вместе с тем поправляя у себя на руке браслет.

Поинтересуйся этим ее движением хотя немного Вихров, он сейчас бы увидел, что одна эта вещь стоит рублей тысячу.

Выпитое вино продолжало еще действовать в голове Павла: он танцевал с увлечением; m-lle Юлия тоже танцевала с заметным удовольствием, и хоть разговор между ними происходил немногосложный, но Юлия так его направила, что каждое слово его имело значение.

- Monsieur Вихров, я надеюсь, что вы будете у нас - у моего отца? говорила она.

- Непременно-с, я обязан даже это сделать и заплатить вашему батюшке визит.

- Мы надеемся, что и не по визитам только будете знакомы с нами, а посетите нас когда-нибудь и запросто, вечерком.

- Если позволите.

- Не мы вам позволяем, а вы нас этим обяжете... А вы, monsieur Вихров, я слышала, и музыкант отличный.

- Прежде играл, но теперь совершенно забыл, - отвечал он ей.

Прыхина успела уже отрекомендовать приятельнице своей, что Вихров и музыкант отличный, но об авторстве его умолчала, так как желала говорить об нем только хорошее, а писательство его они обе с Фатеевой, при всей своей любви к нему, считали некоторым заблуждением и ошибкою с его стороны.

По окончании кадрили к Вихрову подошел Кергель.

- Здешний голова желает с вами познакомиться, - проговорил он.

- Очень рад! - отвечал Павел.

Кергель снова попросил его следовать за ним в буфет.

Вихров пошел.

- Пойдем! - мотнул при этом Кергель головою и Живину.

- Пойдем! - отвечал тот ему с улыбкою.

Вслед за ними пошел также опять и Захаревский: его уж, кажется, на этот раз интересовало посмотреть, что в ровную или нет станет Вихров тянуть с Кергелем и Живиным, и если в ровную, так это не очень хорошо!

Толстый голова, препочтенный, должно быть, купец, стоял около разлитого по стаканам шампанского.

- Пожалуйте! - сказал он, показывая Вихрову на один из стаканов и при этом вовсе не рекомендуясь и не знакомясь с ним.

Вихров стал было отказываться.

Но голова опять повторил: "Пожалуйте!" - и так настойчиво, что, видно, он никогда не отстанет, пока не выпьют. Вихров исполнил его желание. Почтенный голова был замечателен способностью своей напоить каждого: ни один губернатор, приезжавший в уездный городишко на ревизию, не уезжал без того, чтобы голова не уложил его в лежку. У Вихрова очень уж зашумело в голове.

- Господа, пойдемте танцевать галоп! - сказал он.

- Идем! Отлично! - воскликнул Кергель.

- Мне позвольте опять с вашей дочерью танцевать? - обратился Павел к Захаревскому.

- Совершенно зависит от вашего выбора, - отвечал тот.

- Пойдемте, друг милый, и вы потанцуете, - сказал Вихров Живину.

- Пойдем, черт возьми, и я потанцую! - отвечал тот, прибодряясь.

С ним почти всегда это так случалось: приедет в собрание грустный, скучающий, а как выпьет немного, сейчас и пойдет танцевать. Вихров подлетел к Юлии; та с видимым удовольствием положила ему руку на плечо, и они понеслись. Живин тоже несся с довольно толстою дамою; а Кергель, подхватив прехорошенькую девушку, сейчас же отлетел с ней в угол залы и начал там что-то такое выделывать галопное и вместе с тем о чем-то восторженно нашептывал ей. Он обыкновенно всю жизнь всегда был влюблен в какую-нибудь особу и писал к ней стихи. В настоящую минуту эта девица именно и была этою особою.

Вихров между тем сидел уже и отдыхал с своей дамой на довольно отдаленных креслах; вдруг к нему подошел клубный лакей.

- Вас спрашивают там, - сказал он.

- Кто такой?

- Спрашивают-с, - повторил лакей.

Вихров пошел.

М-lle Юлия с недоумением посмотрела ему вслед.

В передней Вихров застал довольно странную сцену. Стоявшие там приезжие лакеи забавлялись и перебрасывали друг на друга чей-то страшно грязный, истоптанный женский плисовый сапог, и в ту именно минуту, когда Вихров вошел, сапог этот попал одному лакею в лицо.

- Тьфу ты, черти экие, какой мерзостью в лицо кидаетесь, - говорил тот, утираясь и отплевываясь.

Увидев Вихрова, все лакеи немного сконфузились и перестали кидаться сапогом.

- Кто меня спрашивает? - спросил он.

- Барышня-с, - отвечал один из лакеев как-то неопределенно и провел его в соседнюю с лакейской комнату.

Там Вихров увидал m-lle Прыхину; достойная девица сия, видимо, была чем-то расстроена и сконфужена.

- Клеопаша приехала сюда, она очень больна и непременно сейчас желает вас видеть, - начала она каким-то торопливым голосом. Вихров знал Клеопатру Петровну и наперед угадывал, что это какая-нибудь выходка ревности.