Пустырь (СИ) - Новер Анна

Прошло четыре дня как мы были за городом. Четыре сложных, но чудесных дня. Я наблюдал за Ариной и видел, что девочка становится все спокойнее и расслабленнее. Вернее свое счастье и расслабленность она демонстрировала и в первый же день, но то было скорее показательное состояние, чем настоящее. Сейчас же Арина выдохнула по-настоящему. За свою жизнь я столько раз ломал людей и, честно говоря, мне было абсолютно пофиг, что с ними стало после. Я вел себя всегда только так, как считал нужным для самого себя. Психологическое состояние Арины же беспокоило меня. Я искренне опасался, что мог нанести девочке вред.

Я никак не мог стереть из памяти ее красивые, полные счастья глаза в первый день на озере. Она с таким самозабвением плавала и плескалась, что я как долбанный эмоциональный наркоман, изголодавшийся по дозе, жадно насыщался ее счастьем. Смотрел и понимал, что хочу именно так вот с ней проводить время: беситься, смеяться и чувствовать жизнь. Редко в моем мире можно встретить тех, кто позволяет почувствовать, как по венам бежит кровь и появляется азарт к жизни. И оттого мышонок была особенно ценна.

Романтика и тому подобная поебень была для меня просто ничего не значащим словом. Я вырос в той среде, где лучшим знаком внимания было действие. Ты не писал под ее окнами «Доброе утро», а бил тех, кто обижают ее. Смайликам в ночных переписках, я предпочитал настоящие живые эмоции. Еще в детдоме без денег и личного пространства я мог сделать так, что глаза любой девчонки будут гореть от счастья.

Я не умел быть ласковым и нежным, потому что детдом и война учат быть всегда наготове, всегда начеку. В этом они очень похожи: ты должен каждую минуту быть в обороне и держать удар. И если расслабишься — ты труп. Но с Ариной я понял, что может быть и по-другому. Что мужественность и нежность не параллельные понятия. Они пересекаются. И моей точкой пересечения стала эта девушка. А если быть точнее, то я просто захотел сделать все, чтобы стало по-другому. И теперь уже похуй сколько уйдет сил, но я создам в своей жизни то, чего никогда не было у меня. Семью.

И если раньше я причинял другим только боль, то сейчас учился причинять еще и счастье. И горящий взгляд мышонка был лучшей наградой. Отложил все рабочие вопросы и просто посвятил один день Арине. Сделал так, чтобы она полностью расслабилась, отдаваясь эмоционально мне. Вот только одно мое спонтанное предложение испортило все к чертям. Это было подобно тому, как стоять на границе с заряженным автоматом всю ночь. Контролировать отведенный тебе участок не смыкая глаз, а под конец ночи повесить оружие на усталое плечо и получить в этот момент пулю. Так же и я расслабившись на секунду, получил такой удар, от которого не смог устоять на ногах.

Слышать от нее отказ оказалось куда больнее, чем я мог себе это представить. Самое отвратительное, что она знала, что означает для меня подобный шаг. Не раз я говорил, что семья это не про меня. Даже в доме парней я не мог оставаться надолго, и все это знали. Волк-одиночка вот кто я. Но слабый луч надежды, забрезживший на горизонте, ударил так, что я не смог дышать. Будто с ее согласием должен был открыться второй баллон кислорода. Но «да» не прозвучало, и легкие обожгло от нехватки воздуха.

Но рефлексия длилась недолго. И хоть демоны внутри требовали пищи и желали разорвать мою душу в клочья, я закрыл в себе произошедшее на причале на толстую дверь, выкинув ключ. Я не стану возвращаться к ее отказу и не стану терроризировать ни ее, ни себя. Мое течение жизни не изменилось. Работа, Арина, проект Германа — все это по-прежнему было частью моего существования.

Две хрупкие стройные ножки лежали на мне, в то время как я переписывался по последним новостям с Германом. Эйшиду до сих пор удавалось быть незамеченным. И это жутко злило. Либо у капитана был сильный союзник, либо мы где-то ошиблись, раз безопасники не могли взять след.

Устроившись рядом на диване, Арина вначале нерешительно положила на меня одну ножку и, поняв, что я не против, выпрямила и вторую. Девочка, полулежа, рисовала в альбоме, иногда поднимая на меня задумчивый взгляд. Ее компания меня нисколько не отвлекала, скорее присутствие мышонка рядом успокаивало.

Тело девочки содрогнулось и если бы не ее ноги, лежащие у меня на бедре, я бы и не заметил, но ошутив дрожь, повернулся.

— У тебя есть календарь? — широко распахнутыми глазами девушка смотрела будто бы сквозь меня.

Свернул все открытые окна на экране, и щелкнув по значку с датой, я повернул ноутбук к Арине. Девушка села, отложив альбом и внимательно изучала экран. Ее глаза несколько раз пробегались вверх-вниз, а губы что-то беззвучно шептали. Она о чем-то думала и думала весьма активно.

— Что происходит?

Арина оторвала взгляд от ноутбука и медленно, как бы даже нерешительно посмотрела на меня.

— Райн, у меня задержка.

Как все не вовремя то, блин.

— Я знаю.

— Что? Как это? — взгляд из потерянного и испуганного трансформировался в недоумевающий.

Арина убрала свои ноги с моих и, подогнув их под себя, села, избегая какого-либо физического контакта.

Бля, как же не хочется сейчас поднимать эту тему. Но своим промедлением я сам лишил себя возможности преподнести информацию с удобной мне стороны.

— Посчитал, это несложно. С момента последних месячных прошло достаточно времени.

Я подмечал ее реакцию на мои слова. Мышонок нахмуривала брови в ответ на свои собственные размышления. Губы подрагивают, а пальцы нервно сдавливают друг друга.

— В тот день, когда ты была без сознания, мы с Линтером поговорили. У него было всего две версии: либо твое состояние- это следствие сильного стресса, либо, — подобрать корректное слово оказалось непросто, — токсикоз. Он взял у тебя кровь на ХГЧ, чтобы убедиться.

— Что? И ты мне ничего не сказал?! Как ты мог? Как?! — прокричала, вскакивая на ноги.- Я не игрушка, за которую ты можешь все решать, я живой человек, — ее маленькая фигура разъяренно нависла надо мной.

— Результаты пришли мне на почту. Письмо я не открывал, так что ты в любом случае будешь первой кто все узнает.

— Покажи мне его! Живо, — я видел как истерика волной начинает накрывать девушку.

Достав из кармана телефон, я за несколько секунд нашел нужное непрочитанное письмо среди рабочих отчетов от парней. Я специально попросил дока кроме файла с анализом не писать ничего в теле отправления. Обычное безликое на первый взгляд письмо, если не знать что в нем. Плавно и миролюбиво протянул гаджет Арине, показывая всем своим видом, что не стоит так беситься. Нервно выхватив телефон, девочка стремительно покинула гостиную. Было слышно как, топая, она взбежала на второй этаж. Я предполагал, что Арина отреагирует на ситуацию с забором крови без ее ведома остро. Надо дать ей время, пусть осмыслит все происходящее, придет в себя.

Я вошел на кухню. Солнце было в закате, и почерневшие тучи выглядели особенно контрастными на фоне подсвеченного яркими лучами неба. Светлый цвет кухонных шкафов поблек, становясь грязным. Впереди еще больше чем половина лета, а по ощущениям как будто глубокая осень. Налил воды из графина и прислушался. Звенящая тишина вокруг, даже птиц не было слышно. Со второго этажа ни доносилось ни звука. Поднявшись, обнаружил запертую дверь спальни. Черт.

— Арина? — громкий звук моего голоса казался каким-то чужим. В ответ была только тишина. — Арина, открой дверь.

Девочка по-прежнему молчала и это уже настораживало. Привязанности делают тебя уязвимым, и с Ариной я познал это правило на двести процентов. Даже когда она сбежала, кроме бушевавшей во мне злости и ярости, я продолжал переживать за нее.

— Открой дверь, — напряжение росло. — Если на счет три эта дверь не откроется, я схожу за топором и открою ее сам! РАЗ, — тишина. — ДВА, — тишина. — ТРИ.

Щелчок замка, но дверь продолжала остааться закрытой. Повернув ручку, я вошел. Арина в это мгновение как раз залезла на кровать и, закутавшись в покрывало, легла спиной к входу. Кровать казалась такой неестественно большой для такого крошечного клубка.