Макото Синкай. Чувственные миры гениального японского аниматора - Алексис Молина

мрачного. С другой стороны, трудно сказать то же самое о взрослых в Агарте, где противостояние и конфронтация, лежащие в основе фильма, особенно сильны. Как мы уже говорили, когда чужаки спасают ребенка, брошенного на растерзание монстрам, местные жители не выражают им никакой благодарности и, что еще хуже, даже готовы прогнать их.

Есть кое-что интересное в отношениях взрослых в Агарте к своим детям. Когда старейшина слушает рассказ Сина о его брате, она осуждает «болезненную карму», которая вытащила парня на поверхность. Другими словами, она воспринимает стремления подростков как болезнь, угрозу их обществу и сознательно решает пожертвовать их мечтами, чтобы защитить свои народы и статус-кво (немаловажный выбор для режиссера из страны, которая является ярким представителем общества контроля). Аналогично именно Сина, еще не совсем подростка, старейшина ставит во главе всех миссий. Именно он должен был найти клавис своего брата на поверхности, и, когда он возвращается в Агарту, его снова отправляют на задание – следить за Асуной. Любой успех Сины старейшина отмечает краткой фразой и тут же переходит к наставлениям. Вряд ли стоит удивляться тому, что она – своего рода слепой оракул: в фильме показана ее незрячесть к чаяниям молодого поколения. Старейшина не проявляет ни милосердия, ни терпимости, а за ее спиной – общество Агарты, которое отрицает все правила морали и душит молодежь, которой запрещено абсолютно все. Поэтому, когда Син защищает Асуну и Морисаки от солдат деревни, один из них осуждает мальчика: «Ты потерял свое место в Агарте». На что юноша отвечает: «У меня его никогда не было». По сути, они с братом олицетворяют отклонение от законов своего мира, потому что их привлекает другая реальность – поверхности – и те, кто ее представляет, Асуна и Морисаки. Однако за напористостью Сина трудно не увидеть юношу, которому нет места в Агарте, который задыхается там, подавленный законами времени. Сцена, в которой трое взрослых сталкиваются с мальчиком под дождем, прекрасно показывает нам общество, жестоко подавляющее мечты и стремления нового поколения[34]. Столкнувшись с ними, Син, несмотря на то что его только что избили до крови, первым делом интересуется состоянием своего коня, проявляя к зверю сочувствие, на которое взрослые, похоже, больше неспособны.

В конце концов все сводится к одному вопросу: что мы должны сделать с миром, который отвечает на горе своих детей насилием? Его и задают «Ловцы», где юные герои предоставлены сами себе, брошены и не имеют практически никаких ориентиров во вселенной, где все, кажется, кричит об их боли. Все, кроме взрослых, которые ее игнорируют.

Син и Асуна ничем не отличаются друг от друга: оба только что потеряли любимого человека, Сюна, и их горе не имеет никакого веса для окружающих их взрослых – за исключением мудрого старого дедушки Маны, единственного светоча в Агарте, который живет на задворках общества.

Самое интересное здесь то, что в застывшем мире именно уязвимые и травмированные молодые люди вдыхают в него новую жизнь. В связи с этим обратим внимание на эпизод со смертью Мими. Мана безутешна, поэтому она доверяет свое тело старому хранителю, который поглощает его. Наблюдая за этим, старик говорит о неизбежном цикле, который Син оспаривает, используя доводы Асуны. Для девушки, даже если она еще не знает об исчезновении Мими, это означает добавление третьей утраты к и без того тяжелому грузу на ее хрупких плечах, и в этой ситуации Син позволяет себе выдвинуть гипотезу: причиной гибели Агарты станет ее привычка к эфемерному и незначительному и ее неспособность восстать против этого. Отказываясь от привычного для старика хода вещей, Син воплощает в себе возможность перемен. С заботы о законах мира он переключается на боль Асуны и демонстрирует сочувствие, которое отличает его от других обитателей Агарты. В этом и заключается сила молодежи в работах Синкая и в «Ловцах» в частности: перед лицом общества, отвергающего их мечты и стремления, они становятся единственным голосом, который утверждает себя вопреки всем преградам и становится только громче. В конце фильма именно юные герои приводят Морисаки в чувство и становятся в буквальном смысле костылями для этого раненого человека. Иными словами, в ленте Синкая, где взрослые теряют способность двигаться вперед, именно молодежь, не задумываясь об ошибках и совершенных против них преступлениях, находит в себе силы простить взрослых и направить дальше.

В завершение этой темы упомяну еще одного персонажа – Сюна. Как мы уже говорили, для его народа стремление увидеть мир поверхности – болезнь и преступление, которые караются «справедливым» наказанием. Смертью. Но в отличие от жителей Агарты, осуждающих Сюна, зритель, увидевший начало фильма, понимает его лучше. На первый взгляд, Сюн безгрешен. Он очень нежный и чувствительный. За очевидностью факта спасения Асуны скрываются детали, которые Синкай передает лучше, чем кто-либо другой, благодаря своей режиссуре. Сэндвич, который разделяют герои, несколько минут покоя на холме, но прежде всего «благословение», которое он дарит девушке под звездным небом, – поцелуй. В отличие от народов Агарты, которые увидят в Асуне угрозу, Сюн защищает ее: он встает на сторону толерантности, а не отвержения, любви, а не ненависти.

Синкай показывает героя в ряде небесных кадров, ведь он проводит большую часть того небольшого времени, которое у него есть на поверхности, глядя на небо и звезды. Это как его мечта, так и его «грех». Великая угроза, которую он представляет для населения Агарты, кармическая болезнь, наложенная на него оракулом деревни, заключена в одном действии: наблюдении за звездами. Это и есть то «одиозное» преступление, в котором он виновен. Очевидно, что для такого режиссера, как Синкай, это преступление не случайно, и небо, которое он рисует над Сюном, потрясающе красиво. Красота доводит юношу до слез и лишь усиливает абсурдность осуждения его семьи, в глубине души порицающая его только за чувствительность и мягкость, которых им самим, похоже, не хватает.

Несмотря на эти конфликты, «Ловцы» – не только агонистический фильм. За противостоянием и столкновением поколений скрывается столько же силы, если не больше, сколько в изображении связей, объединяющих героев, непростых молодых людей, враждующих с обществом. В первых минутах фильма это в значительной степени воплощается во встрече Асуны и Сюна, двух незнакомцев, которые разделяют все: радиоприемник, сэндвич, поцелуй. Когда Асуна промывает рану Сюна, она предельно откровенна с юношей и делится с ним подробностями своей жизни: работой матери в больнице, желанием иметь «свое место» и чувством постоянного одиночества. Сюн же – незнакомец, целью которого было встретить кого-нибудь. Как и небо, контакт с Другим и связь с ним заставила его подняться