Серый ангел - Валерий Иванович Елманов

его девиза слова небезызвестного господина Троцкого: «Ни войны, ни мира». Первое – на деле, второе – на словах. Полагаю, такое должно устроить и вас.

– Вполне, – холодно кивнул Виттельсбах, с трудом сдерживая радость, ибо доселе терялся в догадках, к чему ему готовиться и каковы планы Регентского совета по отношению к Германии.

– Однако пока в нашей стране имеется ещё одна сила, притом считающаяся официальной властью, пусть и незаконно заполучившая её – большевики, – продолжил Голицын. – Вдобавок оная сила признана кайзером. Понимаю, в критической ситуации, дабы одолеть дьявола (я про Англию) можно связаться даже с чёртом. Но у нас есть опасения, что Вильгельм продолжит с ними опасную игру. Я имею в виду, что когда большевики предложат Германии заключить с ними военный союз, кайзер, польстившись на чрезвычайно выгодные условия, кои они ему предложат, может согласиться на него.

– Выгодные условия… Например?

– Например пообещают прибавить к и без того огромной контрибуции такую же по величине сумму. Только имейте в виду – посулами сыт не будешь, а золотой запас в наших руках. Иначе говоря, количество золота, кое вы от них получите в реальности, составит в лучшем случае одну десятую, а то и сотую часть от обещанного ранее. А ещё они могут предложить Германии взять в долгосрочную концессию все заводы Урала, золотые прииски Сибири, присовокупив к ним нефтяную промышленность Кавказа.

– Вот как?! – при всей своей выдержке Виттельсбах не смог сдержать удивлённого восклицания.

– Почему нет. Скупиться при раздаче чужого добра, которое им не принадлежит, глупо. Пожалеть Россию? Она для них не более чем вязанка хвороста, брошенная в костёр мировой революции. И если уж пришло время подыхать в борьбе за освобождение пролетариата всех стран, хвороста жалеть ни к чему. Всё равно не пригодится. Кстати, в их планах именно Германия должна стать второй вязанкой.

– Отчего вы так решили?

– Не мы, – покачал головой Голицын. – Большевики. У нас есть люди, вращающиеся подле их самого высокого руководства, посему сведения точные. А кроме того, это вполне логичный шаг с их стороны. Согласитесь, в Европе именно немецкий пролетариат – наиболее многочисленный. Кого и привлекать для борьбы с буржуями, если не его? Да и проголодался он побольше прочих, а голодного человека поднять на бунт проще простого.

– Что ж, возможные предложения с их стороны вы изложили. Может, подскажете, что они попросят взамен?

– Думаю, совсем немного. Всего-навсего вклинить свои дивизии между Петроградом и нашими войсками, подошедшими к нему, тем самым закрыв его со стороны юга и востока, создав некую буферную зону. Это для начала. Пока для них главное: вовлечь вас в свою игру, заставить сделать первый шаг, а далее… У русских имеется хорошая поговорка: «Коготок увяз, всей птичке пропасть».

– И потому вы прибыли ко мне…

– Дабы остеречь вас, – подхватил Голицын, – и настоятельно рекомендовать отказаться от их будущих предложений, невзирая на кажущуюся огромной выгоду. Во-первых, примите во внимание моральный аспект. «Мы наступаем на Россию не с завоевательной целью и не для получения там военной добычи, мы объяты стремлением водворить в Европе социальный порядок, ибо Россия грозит стать источником заразы для всей Европы», – процитировал он. – Помнится, именно эти слова прозвучали в вашем заявлении во время своего февральского наступления на большевиков, нет?

Виттельсбах величественно кивнул.

– Я и не отказываюсь от них.

– Чудесно! Сейчас мы стремимся доделать не законченное вами. И готовы целиком повторить ваше заявление, разве заменив в нём одно-единственное слово: «Россия» на «большевики». А теперь задумайтесь, как будет выглядеть кайзер, решив не пропускать нас к источнику заразы и тем самым защищая его?

Главнокомандующий поморщился. Получалось и впрямь не ахти. Голицын выжидал, наблюдая. Но баварец был обстоятелен и педантичен.

– Вы сказали, во-первых, – напомнил он. – Значит…

– Имеется и «во-вторых» – чисто военный аспект. Немецкие войска, спору нет, пока сильны, но русские, повторюсь, долго запрягают, зато быстро едут. Это подметил ещё ваш канцлер Бисмарк, к советам которого, как выяснилось, Вильгельм был столь же невнимателен, как Николай II – к трудам господина Вандама.

– К сожалению, наши правители не всегда выбирают мудрых советников, – подтвердил Виттельсбах.

– Рад, что вы со мной согласны, – улыбнулся Голицын. – Что касается скорости езды, то сие наглядно доказали темпы нашего продвижения к Москве. Спору нет, армия государя ныне невелика, но вам ли не знать, что воюют не числом, а умением. А учитывая, какое количество дивизий уже отправлено с вашего фронта на Западный, и сколько их разбрелось по просторам Украины, остается лишь гадать, на какие по счёту сутки, третьи или пятые, мы прорвём созданную вами буферную зону. Согласны?

Виттельсбах неопределенно пожал плечами. Отрицать глупо. Сроки указаны абсолютно точно. О них ему говорил на днях и его начальник штаба генерал Гофман, а ему фельдмаршал доверял на все сто. Но и открыто соглашаться не хотелось. Посему пусть будет эдакая неопределённость – понимай как хочешь.

Виталий не смутился, поняв правильно, и продолжил с той же уверенностью в голосе:

– Но тогда мы на этом уже не остановимся. Опять-таки строго согласно Бисмарку, любившему говорить, что ему известны сто способов для выманивания русского медведя из берлоги, но он не знает ни одного, чтобы загнать его обратно. А теперь вопрос: надо ли будить лихо, пока оно тихо?

– Это угроза? – надменно вскинул голову хозяин кабинета.

Голицын горько усмехнулся. Если называть вещи своими именами, это был скорее блеф, поскольку он понятия не имел, как выглядит ситуация в действительности. Это в той официальной истории немцы после Брестского мира отправили на Запад чуть ли не половину дивизий. А чего стесняться, если у врага вообще нет армии? В нынешней истории и мир они заключили с большевиками много позже, и столь нахальных действий по отправке войск на Западный фронт не могли себе позволить – знали к тому времени о стремительном наступлении царя.

Вывод напрашивался сам собой: скорее всего, если и успели снять, то лишь несколько дивизий. От силы десятую часть. Больше ни-ни, рискованно.

И Виталий вполне искренне ответил:

– Да какая там угроза. Скорее желание, чтоб кайзер избежал могущих последовать в результате принятия неверного решения серьёзнейших осложнений. В первую очередь, для своей страны. Соглашусь, что даже при всей малочисленности, благодаря дисциплинированности и стойкости ваших солдат, наши победы будут обильно политы кровью. Русской и немецкой. Не знаю, кто больше людей потеряет, да и не в этом суть. Я предлагаю задуматься об ином: не проще ли обойтись вовсе без жертв?

– Выбирать не мне – Берлину, – напомнил Виттельсбах. – Вести переговоры с большевиками, если