Серый ангел - Валерий Иванович Елманов

или камаринского. Привычнее, знаете ли. А они, как известно, сольные. Да и дед нынешнего государя о том же говорил.

– У России только два союзника – её армия и её флот, – задумчиво процитировал Вандам. – Однако воевать в одиночку тяжело.

– Я имел в виду мирное время, – пояснил Виталий. – Проще говоря, мы должны быть достаточно сильны, чтобы выиграть войну, и достаточно умны, чтобы ее избежать.

Алексей Ефимович улыбнулся.

– Вы хотите, чтобы Россия уподобилась мудрой обезьяне, забравшейся наверх и наблюдающей, как под нею дерутся разъяренные тигры?

– Я смотрю, пребывание в Китае оставило на вас неизгладимую печать. Да. Именно этого я и хочу. Только в руках у неё непременно должна быть здоровенная дубина. Эдакий сюрприз для победителя.

– Иначе говоря, желаете действовать по примеру Англии, – кивнул Вандам.

– Именно. С той лишь разницей, что вести себя честно, без их подлых выкидонов, вроде нарушения обещаний под предлогом разных хитрых оговорок. Другое дело – вовсе обойтись без них. Кстати, как мне кажется, в военном министерстве скоро появится новая должность: начальник аналитического отдела. И я даже догадываюсь, кто её займёт.

– Но ведь вы ещё не читали моих трудов, – с лёгкой ехидцей напомнил Алексей Ефимович.

– Читал, иначе не смог бы припомнить вашу фразу. А что забыл, так это не смертельно – заново прочту. Учитывая же восторженный отзыв Виттельсбаха, сделаю это в ближайшую неделю после возвращения в Москву. Впрочем, не думаю, что мое мнение о ваших талантах переменится. Разве укрепится.

…Маркову Голицын по прибытии в столицу также поведал об итогах тайного визита. Дескать, договориться вроде бы удалось, есть надежда, что фельдмаршал сдержит свои обещания, принцам врать не с руки. Да и не англичанин он – баварец, для которого честь – не пустой звук. Впрочем, как оно на самом деле, окончательно выяснится через неделю или две, когда поступят сообщения, что он возобновил рекомендованную ему отправку своих дивизий на Западный фронт.

Генерал нахмурился.

– Признаться, Виталий Михайлович, мне несколько непонятен ваш совет Виттельсбаху, – хмуро заметил он. – Да и вы мне ранее о нём не говорили.

– Вы про снятие их дивизий с Восточного фронта? – уточнил Голицын.

– Именно. Одно дело – договориться о взаимном ненападении и отказе вступить в союз с большевиками. Тут всё понятно. Но последнее граничит с откровенным предательством союзников. Франции с Англией и без того тяжко, а вы им эдакие дополнительные трудности подкидываем.

– А знаете, отчего у нас в войсках на второй год войны возникло такое затруднение с винтовками и боеприпасами? Особенно со снарядами.

– Это всем известно. Отечественная промышленность неповоротливой оказалась, – пожал плечами Марков.

– Не совсем так, – поправил Виталий. – В царском правительстве не дураки сидели и спохватились вовремя, немедленно разместив большую часть заказов за границей. И Англия твёрдо заверила, что полностью обеспечит свою союзницу. Даже предоплату взяла, причем стопроцентную. А когда пришло время поставок, они вместе с французами послали нас куда подальше. Мол, самим не хватает.

– То есть как?! Да они после такого… – Сергей Леонидович выругался. – А сведения точные?

– Абсолютно. Источник: покойный государь Николай Александрович. Это он мне в пути поведал, во время наших с ним доверительных бесед. А теперь подсчитайте, сколько русских солдат мы потеряли в результате их подлости в пятнадцатом году. Пожалуй, с миллион. А может, и больше. Ну и про территории, взятые врагом, тоже не забудьте. Словом, я плачу нашим союзникам той же монетой. К тому же месть – она так, попутно. А главная причина моего совета – простая подстраховка.

– Вот как?!

– Именно, – и Голицын, взяв с Маркова слово, что весь последующий разговор останется в секрете, вывалил свои соображения, осведомившись под конец: – Уверены, что кайзер не польстится на такой соблазн?

– Трудно сказать, – задумчиво протянул генерал.

– То-то. И совсем другое дело, если к тому времени, когда заманчивое предложение большевиков поступит, число немецких дивизий на Восточном фронте, и без того поредевшее, убавится вчетверо. Да пускай хотя бы втрое или ополовинится. Тогда Вильгельм гарантированно не решится на сей шаг. А что гарантию эту оплатят своей кровью простые французы, англичане и американцы… Поверьте, мне их искренне жаль, но почему за подлости их правительств должны расплачиваться русские солдаты? Пускай будут их собственные – так куда справедливее.

– Всё равно кошки на душе скребут, – пожаловался Марков. – Слишком долго мы с немчурой враждовали, и начать считать их за друзей, как вы намекнули фельдмаршалу… Или… – и он вопросительно уставился на Голицына.

– Или, – отрезал тот. – Не нападать на Германию вовсе не означает дружить с нею. Если фельдмаршал воспринял мои слова иначе – его проблемы. Я подразумевал иное – разрыв союза с Францией и Англией. Разумеется, после окончания войны.

– И что вы намерены предложить Регентскому совету, когда возьмём Петроград?

– То есть?! – изумился Голицын. – Я ж сказал – добивать большевиков. Страна большая. Есть Донская Советская республика, Туркестанская, Северо-Кавказская, да мало ли. Работы – непочатый край.

– Это я понял, – кивнул Сергей Леонидович. – Но ведь надобно и политес соблюсти. А союзники непременно вой поднимут.

– Само собой, – согласился Голицын. – Потому мы напрямую не откажемся от своих обязательств. Уподобимся тем же французам и англичанам в пятнадцатом году.

– В смысле?

– Помнится, Россия тогда слёзно молила их отвлечь на себя часть немецких дивизий. Взамен же получала лишь пустые посулы, и в конечном итоге за весь год они разродились пустячной наступательной операцией где-то под Шампанью. Причём настолько ничтожной по своим масштабам, что выглядела она как жалкая подачка. Нечто вроде обглоданной дочиста кости, кидаемой умирающей от голода собаке. Вот и мы ныне кинем им точно такую же кость. Пусть гложут, захлёбываясь слюной.

– То есть станем их уверять, будто…

– Абсолютно точно. Будем бить себя кулаками в грудь, что очень желаем прийти им на выручку. Но увы – пойти на огромный риск, оставляя за спиной большевиков, мы не имеем права себе позволить. Однако наше желание помочь настолько велико, что мы немедленно приступаем к разработке подготовки нашего наступления, а начнём его, не дожидаясь полной очистки страны от красной заразы. Более того, чуть погодя мы сообщим им о конкретных сроках его начала. И назовем их. В смысле приемлемый для нас.

– Даже так?! – изумился Марков. – Любопытно. Не поделитесь?

Голицын задумался, припоминая дату окончания первой из двух великих мясорубок двадцатого века. Та всплывать в памяти отказывалась. Хотя так ли она важна? Главное, известен месяц.

– Примерно двадцатое ноября, – бухнул он.

– Стало быть, мы всё-таки нарушим договорённость с Виттельсбахом?

– Нет. Я же дал слово от имени государя, – напомнил