Серый ангел - Валерий Иванович Елманов

Виталий. – Просто к тому времени война закончится, и наступать станет не на кого. Германия сама начнёт выводить войска с захваченных территорий.

– Уверены?

– Сведения абсолютно точны, – запальчиво подтвердил Голицын, но в следующий миг мысленно обругал себя.

Надо же так проколоться! Провидец чёртов! Теперь его собеседник, как пить дать, не отцепится, пока не выяснит, откуда такая уверенность. Вон, уставился уже. Хотя…

Ему припомнилось, как он ранее ссылался, сообщая о намерениях большевиков, на бравого разведчика Путина. Подумаешь, поменяет фамилию на Штирлиц. Или нет. Никаких фамилий вообще. Тайна за семью печатями. Чай, разведка.

Но Марков начал с другого.

– Мда-а. – протянул он, хитро щурясь. – Знаете, мне и ранее доводилось краем уха слышать некие любопытные и весьма необычные сплетни о вашей особе. Признаться, до сего дня я им мало верил. Полагал, все они исходят из того необычного факта, что вы, равно как и Распутин в своё время, можете поправить здоровье нынешнего государя. Но ныне поневоле начинаю задумываться…

– О чём?

– К примеру, о прозвище, кое вам дал покойный император. Серый ангел. Странно звучит, не находите? Причём, одна из сплетен уверяет, что вы его никогда не отвергали. Признаться, я поначалу и ему не придал значения. Даже с учётом ваших воистину ангельских успехов по умиротворению красногвардейских отрядов. Зато после уверенного заявления об окончании войны в нынешнем году, да ещё с указанием конкретной даты…

Марков впился взглядом в лицо Голицына, но тот остался невозмутим. Более того, почти равнодушен. Да и ответил практически без колебаний:

– И впрямь, назвал меня так Николай Александрович, – хладнокровно подтвердил он. – А не отвергал я, поскольку, как вы абсолютно верно заметили, покойный государь всегда был мистиком. Следовательно, отбрыкиваться бесполезно. Да и дочерям это от него передалось, а мыслить никому не запретишь.

– Суеверие, стало быть. А ваш сегодняшний прогноз откуда взялся?

– Ничего сверхъестественного. Из умозаключений резидента нашей разведки, сидящего в Берлине, притом на самом верху. Мало того, собирающего донесения от весьма широко раскинутой им сети осведомителей, вращающихся в самых разных слоях немецкого общества. Уверенность же моя зиждется на том простом факте, что до сего дня получаемые от него сведения всегда оказывались правдивыми, – и Виталий иронично усмехнулся. – Удовлетворены? Что же касаемо даты, то я её взял, ну-у, образно говоря с потолка. То есть плюс-минус пять-десять дней. Так устраивает или ещё вопросы имеются?

Марков смущённо крякнул.

– Разве один. Вы же всего полгода назад в чине штабс-капитана хаживали, тогда откуда у вас оная связь, коей и генерал-квартирмейстер не имеет[13]?

Голицын потер переносицу, прикидывая наилучший ответ.

– Дело в том, что покойный император был весьма неудовлетворён сведениями, поступающими от нашей, скажем так, официальной разведки. Поэтому, когда стал главкомом, решил создать свою, по сути – личную, поскольку оплачивал все расходы из своего кармана. Зато о ней никто не знал. Включая… его самого.

– То есть?

– Лишь имя её руководителя, – пояснил Голицын. – Но учитывая, что поступающие от него сведения всегда были достаточно точны, какими путями он их добывает, государь не интересовался.

– С царём понятно. А как о руководителе узнали вы?

– Разумеется, от покойного императора.

– Но почему он решил вам довериться?

Вот привязался! Виталий хотел было сказать, что сие является тайной, но, припомнив «Место встречи…» и ответ Шарапова Горбатому, ответил иначе.

– Глянулся я ему, наверное, чем-то. Возможно, своей хитроумной затеей со свадьбами. Потому он и решил, что гожусь. Да и выбора у него особого не имелось. Будь в конвое хоть один боевой генерал вроде вас – уверен, он изложил бы не мне, а ему. Но таковые отсутствовали, а сообщить следовало. На всякий случай. Вот и доверился. Так вы удовлетворены моим ответом насчёт прогноза?

Марков, хмыкнув, загадочно ответил:

– Сроками – да, а касаемо источника скорее… разочарован.

Глава 12

Мухи – отдельно, котлеты – отдельно

В Москву Голицын вернулся как нельзя кстати. О том, что со здоровьем Алексея вновь нелады, он понял по встретившемуся ему в Кремле Боткину. Хмурое лицо доктора буквально осветилось от радости, едва он увидел Виталия.

Ну да, подросток и есть подросток. Пускай четырнадцать вот-вот стукнет, и сам помнит, что следует беречься, но… Да и не шалость виновата оказалась – нелепая случайность. Шёл, шёл и вдруг, зацепившись ногой о край ковра, споткнулся и упал. Причём так неожиданно, что обычно расторопный матрос Нагорный не успел его подхватить.

Внутреннее кровоизлияние у Алексея оказалось весьма и весьма обильным. Увиденное Виталием в Тобольске по сравнению с нынешним – всё равно, что обычное русло Волги и её же обильный весенний разлив.

По счастью, ныне отсутствие Голицына уже не было столь трагичным, благодаря совместной хитроумной идее Виталия и Лаймы, разработанной загодя. Если кратко, к юному императору в первые же часы применили метод заместительной терапии как назвала его Лайма. Проще говоря вкололи Алексею те факторы, которые должны быть в крови любого здорового человека, но отсутствовали у царя. Понятное дело, что сами факторы в это время оставались неизвестными, а потому поступили просто: сделали ему обыкновенное переливание крови.

Да, резус-фактор оставался пока неизвестен. Посему имелся риск, ведь если вогнать в человека, имеющего отрицательный резус, ту же самую группу крови, но с положительным, дело могло закончится трагично. Вот наоборот – тогда полный порядок.

Каков резус у царя – бог весть. Следовательно, надо исходить из худшего – отрицательный. И как отыскать с таким же?

Вопросом этим задались ещё на пути в Москву. Гадали недолго: всего несколько часов, когда Виталия осенило.

– А какого чёрта мы тут голову ломаем? У нас куча пленных. Всем им светит как минимум каторга. А то и вышка. При таких обстоятельствах на предложение поучаствовать в неких медицинских экспериментах в обмен на смягчение своей участи согласятся процентов девяносто.

– А дальше? – не поняла Лайма.

– Совсем просто. Ты же говорила, что от незначительного переливания человеку просто поплохеет. Так в чём дело? Подкачивать народцу друг от дружки граммов по сто или двести – и шабаш. Те, кому занеможется, и будут с отрицательным резусом, получившим кровушку от положительных.

– Всё равно Боткин на такой риск не отважится, – вздохнула Лайма.

– А помимо него других врачей нет? Насколько мне известно, Алексея лечила куча медиков. А среди них, как я узнал, Сергей Петрович Фёдоров. Он вообще считается светилом, на которого сам Боткин, хотя и старше его на несколько лет, молиться готов. И, на минуточку, как любит говорить Виленкин, вдобавок Фёдоров – не просто врач, но