Дорогой папочка! Ф. И. Шаляпин и его дети - Юрий А. Пономаренко

Понятно, что, став взрослее, я изменил это детское мнение. Я понял, что отец плохой только на работе, то есть только в театре. Он был добросовестным тружеником, отдавал своему делу всего себя и требовал того же от других. Он отлично знал своё дело и, делая его, чувствовал себя действительно мастером. Поэтому у того, кто знал его только по театру, создавалось впечатление, что у него трудный характер. Поэтому у него была репутация человека, вселяющего страх в других. Когда отец должен был сниматься в роли Дон Кихота, то ещё до начала съёмок стали втихомолку поговаривать, что это дело будет крайне трудным, так как Шаляпин наверняка разругается со всеми. И вся съёмочная группа уже смирилась с тем, что придётся работать с капризным и избалованным артистом. А на второй день работы все с удивлением обнаружили, что всё идёт гладко. Шаляпин стоял в центре сцены, слушал, выполнял то, что ему говорили, не нервничал, и всё прошло самым благоприятным образом.

Однажды я ему сказал: «Знаешь, папа, все удивлены, что до сих пор нет скандала, потому что о тебе ходит слава скандалиста». – «Может, и правда, я скандалист, но только тогда, когда считаю себя правым и когда досконально знаю дело. А здесь синематограф – дело, которое я знаю очень плохо. Как я могу быть чем-то недовольным, если не знаю, хорошо или плохо то, что я делаю? Об этом я не могу судить, я не знаток в этом деле. Здесь начальник не я, поэтому я должен подчиняться тому, кто здесь главный. Если что-то не так – не моё дело злиться и выражать недовольство. Здесь командует режиссёр».

Принц Уэльский, Шаляпин и Чарли Чаплин55

Мой отец, полный жизненных сил, очень подвижный, отдававший себя целиком всему тому, что ему нравилось, любил жизнь во всех её проявлениях. Среди тех вещей, которые доставляли ему наивысшее удовольствие, было выступать в роли хозяина и принимать гостей. В этом он уже следовал русским нравам. Среди устроенных им бесчисленных приёмов, на которых я присутствовал, один представляет особый интерес. Я имею в виду вечер, когда на своей вилле в Сен-Жан-де-Люз он устроил приём для очень ограниченного круга людей, среди которых были принц Уэльский и Чарли Чаплин. Это было летом 1922 года56. Вилла, на которой жили отец, мои сёстры и я, была построена в баскском стиле, излюбленном в тех краях. Вилла была окружена небольшим садом, а из её окон можно было увидеть море, сверкавшее вдали, между крышами простых домов. Чарли Чаплин, который в то время жил на Серебряном Берегу, часто навещал моего отца. К концу ясного солнечного утра у входной двери зазвонил телефон. Отец, одетый ещё по-домашнему, поднял трубку. На том конце провода раздался голос Чарли Чаплина – голос, почти незнакомый публике: «Алло! Это Вы, Шаляпин? Извините, что так рано Вас беспокою». – «Ну, что Вы, уже почти полдень!» – «Когда человек на отдыхе, полдень – это утренняя заря, Вам не кажется?» – Чаплин рассмеялся и продолжал: «Послушайте, я Вам скажу кое-что. Это Вам наверняка понравится. Представьте себе, вчера я познакомился с принцем Уэльским. Это поистине очаровательный человек. Мы с ним поболтали, как двое приятелей, а когда я ему сказал, что Вы находитесь здесь, он воскликнул: “Шаляпин?! А Вы не могли бы свести меня с ним? Я очень хочу с ним познакомиться“. Что Вы на это скажете?»

Мой отец, немного волнуясь, ответил, что был бы польщён, если бы Его Высочество согласился нанести ему визит; он бы тогда устроил обед в его честь, ну, а Чаплин, само собой, тоже должен быть у нас. «Прекрасно. Пойду прямо сейчас и сообщу ему. Ждите добрых вестей. До свидания».

На другой день на виллу пришёл джентльмен в штатском и спросил отца. Это был худой человек с седыми волосами и седыми усами. Его пустой рукав был заправлен в карман пиджака. «Г-н Шаляпин?» – «Да, это я». Джентльмен наклонил голову и представился: «Адъютант Его Королевского Высочества». Затем он добавил менее официальным тоном: «Принц поручил мне передать Вам свою благодарность. Он с удовольствием принимает Ваше приглашение, но желает, чтобы всё было очень просто и скромно». – «Вечерний костюм?» – спросил отец. – «Нет, нет… Его Высочество придёт провести приятный вечер как частное лицо, без всяких формальностей и строгостей стиля».

– А как нам к нему обращаться? Ваше Королевское Высочество? Принц?

– Нет, просто «сэр». Он предпочитает такое обращение. Кроме того, он будет Вам признателен, если среди приглашённых не будет никого, кроме членов Вашей семьи и г-на Чаплина.

За этим разговором последовал настоящий дипломатический обмен мнениями, завершившийся следующими результатами: принц Уэльский приедет с каким-нибудь близким другом, а отец сможет пригласить, кроме Чарли и его таинственной знакомой57, также музыкантов: Мишу Эльмана, Жака Тибо и венгерского цимбалиста Ниццу, которые будут аккомпанировать моему отцу, когда он будет петь в честь принца.

Настал час банкета. В столовой отец в последний раз осмотрел длинный стол, на котором мы забыли разложить карточки с обозначениями, кто где должен сидеть, что могло вызвать щекотливую ситуацию. Эльман и Тибо уже пришли, венгерский цимбалист расположился в углу комнаты со своим инструментом. С верхнего этажа доносились голоса моих сестёр, которые ужасно волновались и потому никак не могли закончить переодевание (в простые, страшно простые наряды!). Самая младшая, Дася58, получила разрешение не ложиться спать, чтобы увидеть принца Уэльского, и вихрем носилась по вилле и по саду, а я стоял на лестничной площадке и, куря сигарету за сигаретой, ежеминутно смотрел на свои часы, готовый дать сигнал о прибытии автомобиля с гостями.

8 часов.

– Они уже должны быть здесь.

8 часов 5 минут.

– Боже мой, дорожка, ведущая к вилле, ещё пустынна.

10 часов.

– Неужели случилось что-то неожиданное, помешавшее им приехать?

В этот момент меня позвал отец, и я вынужден был оставить свой наблюдательный пост. Минуты через две из сада стремглав примчалась Дася с победной вестью:

– Приехали, папа!

Мы выбежали в сад. У дома стояли два роскошных лимузина. Их хозяева уже миновали садовые ворота и бодро шли вперёд. Впереди шёл молодой человек в голубом костюме, без пальто и без головного убора. Увидев моего отца, он резко отделился от остальных, в два