Серый ангел - Валерий Иванович Елманов

ответил он. – Полагаю, он посмеётся над этой чушью, которую вы понаписали, но в любом случае размеры его «раскаяния» вы чересчур завысили. Однако решать ему.

– Разумеется, – согласился Голицын и напомнил Бьюкенену. – А заодно порекомендуйте Георгу не тянуть с ответом. Знаете, юность весьма несдержанна и нетерпелива. Устав ждать, Алексей может, как и намеревался первоначально, поступить по велению сердца, чтобы весь мир узнал, какие свиньи бывают среди ближайшей родни. Посему время на принятие окончательного решения вашему королю отвожу немного – три дня.

– Сколько?! – охнул посол.

– Три дня, и ни часом больше! – жёстко отрезал Виталий. – На четвёртые сутки при отсутствии его согласия мы начнём оповещать журналистов о пресс-конференции, и тогда поезд уже не остановить. Сам кредит должен быть предоставлен в течение недели со дня подписания соответствующего соглашения. На транспортировку золота вам отводится три месяца. Я имею в виду – всего золота, включая возврат русского залогового.

– Это какой-то… ультиматум, – беспомощно развёл руками Бьюкенен.

– Угадали, – невозмутимо согласился Голицын. – Он самый и есть.

Такую откровенность крыть было нечем. Однако дипломат всегда знает, что спросить, когда не знает, что ответить.

– Но вы понимаете, что требуя столько, весьма рискуете? Смертельно рискуете.

– Разумеется.

– И не боитесь?

– Все мои действия направлены на благо России, а это оправдывает любой риск. И любые методы достижения цели.

Говорят, если дискуссия названа на дипломатическом языке «откровенной», значит, она велась в резких тонах и стороны недвусмысленно высказали все, что они думают друг о друге. Эту беседу с полным основанием можно было бы назвать «чрезвычайно откровенной». Именно потому Бьюкенен не выдержал и, напрочь забыв про дипломатический этикет и сдержанность, выпалил:

– Весьма грязные методы.

– Вам ли толковать о чистоте? – ухмыльнулся Виталий. – Особенно после того, что я от вас сегодня услышал. Да наши методы по сравнению с вашими выглядят стерильнее, чем руки хирурга перед операцией. К тому же у нас имеется оправдание. Оборотней, вроде вашего Жорика, честным свинцом в грудь не взять. Только осиновый кол в задницу, – съязвил он.

Но тут Голицыну в голову пришла тревожная мысль. Что там посол ляпнул насчёт смертельного риска? Уж не имел ли в виду… Ну да, вон как смотрит. Если б взглядом можно было убить, Виталий давно лежал бы бездыханным.

«Бездыханным, – задумчиво повторил про себя Голицын. – А ведь с этих псевдосоюзников, при наличии которых никаких врагов не надо, станется. Чтобы сохранить тайну, они могут пойти и на… Благо, мастеров-бандитов у этих дерьмократов на семь царей хватит – всякие там Локкарты и прочие. Один Рейли чего стоит. Тот ещё пройдоха. Да и происхождение обязывает. Он ведь на самом деле Соломон Розенблюм из славного города Одессы, так что замутить какую-то афёру в наших краях для него раз плюнуть. Прямой смысл подстраховаться».

И он, выдержав паузу, во время которой, кривя губы в усмешке, буравил Бьюкенена тяжёлым взглядом, приступил к подстраховке.

– Чуть не забыл. Так, на всякий случай, маленькое предупреждение. Я понимаю, в вашем Форин-офисе через одного любители ростбифов с кровью. Причём с человеческой. Собаку съели, и не одну, участвуя в покушениях на неугодных русских царей. Так вот, категорически предупреждаю: чревато весьма печальными для вас последствиями. Мы с государем дали слово молчать, и мы его сдержим. Но… пока живы. Зато в случае покушения, тем паче неожиданной смерти кого-либо из нас, или обоих вместе… Ну вы поняли.

– Да как вы могли такое подумать?! – чуточку фальшивя (сил на притворство уже не оставалось), возмутился дипломат, и Виталий окончательно убедился в том, что его догадка правильна.

– В отличие от покойного государя, я прекрасно знаю, с кем имею дело. Потому и могу. Более того, уже подумал. И даже разработал на сей счёт подстраховку. Называется «Мёртвый язык». Сие означает следующее. Надёжных людей у нас много, они предупреждены, документы в запечатанных конвертах подготовлены и розданы им с соответствующими инструкциями. Посему будьте уверены, случись с кем-либо из нас или одновременно с обоими в ближайшее время или в ближайшие годы… м-м-м… нечто печальное, как они их вмиг размножат и передадут в газеты. После чего на следующий же день позорная королевская тайна немедленно выплывет наружу, как дерьмо из забившегося сортира. И не надейтесь – обратно вам её загнать не удастся, поскольку господам журналистам, падким до сенсаций, заткнуть рот не выйдет. В смысле, заткнуть всем. Причём получат её писаки с дополнительными комментариями – из-за чего произошло покушение на наши жизни и кто за ним стоял. С нашими комментариями, – на всякий случай уточнил он. – И за нашими подписями. Моей и Алексея Николаевича. Комментарии, чтоб вы знали, тоже приготовлены и заложены в конверты.

Выдержки у посла в который раз не хватило, и его лицо заметно исказилось. Ну да, едва кошка к сметане, а откуда ни возьмись хозяин – и со всей дури палкой шкодливую скотину по хребту. Обидно. И сметаны не отведала, и спина болит.

А Голицын продолжал.

– Да, при обнародовании текста авторов в живых не будет, но поверьте, Георгу от того станет не легче, а наоборот, тяжелее.

– То есть как? – невольно вырвалось у дипломата.

– Дело в том, что привлечь покойников за клевету невозможно, – почти ласково пояснил Голицын. – Стало быть, стесняться нам с государем нечего, а потому мы дали волю фантазии в отношении вашего короля. Полную волю. Она же у нас… Ваш Герберт Уэллс отдыхает и нервно курит в сторонке, вытирая горючие слёзы чёрной зависти. Так что Георг после оглашения сих бумаг узнает о себе, супруге и детях очень много нового, уверяю вас. Причём составлены эти обвинения так, что ничего из написанного опровергнуть у него не выйдет. Догадываетесь, что произойдёт?

– Думаю, да, – выдавил Бьюкенен.

– Но сомневаюсь, что в полном объёме. Начнётся с того, что в этот же день произойдут массовые стихийные погромы и все англичане, пребывающие в России, окажутся вырезаны. До единого. Вот тогда-то разрыва дипломатических отношений точно избежать не выйдет. Равно как и отправки двух или даже трёх полностью укомплектованных русских дивизий в Индию. С дружеским визитом. Разумеется, одной из них будет та самая. А вдобавок… Короче, Англию ждёт много интересных сюрпризов, которые в виде пожеланий будут указаны в последнем завете государя, а у нас на Руси воля умирающего священна. Заверяю, выполнят в лучшем виде. Словом, не советую пускаться на глупости – дороже встанет. И намного.

Бьюкенен стоял уже возле двери, но вдруг, спохватившись, резко обернулся.

– Подождите! Но мы с вами не успели договориться относительно срочных мер, которые России