Япония в меняющемся мире. Идеология. История. Имидж - Василий Элинархович Молодяков

В декабре 1953 г. премьер Ёсида заявил, что «пересмотр конституции не планируется»[190], а до того дал понять Вашингтону, что не стоит публично настаивать на перевооружении Японии. Заявление Ёсида предваряло публикацию материалов Юридического бюро правительства, в которых были систематизированы ранее предлагавшиеся проекты пересмотра основного закона, прежде всего в отношении Девятой статьи и статей, непосредственно связанных с возможными изменениями в ней: статус верховного командования вооруженными силами, принципы их комплектования, порядок объявления войны (поправки, не имеющие отношения к теме настоящей работы, мы рассматривать не будем).

Одновременно Либеральная партия создала Комиссию по изучению конституции во главе с Киси, сторонником пересмотра «мирных» положений основного закона. В ноябре 1954 г. Комиссия опубликовала свои предложения, которые в частности предполагали легализовать создание вооруженных сил с четко разработанной структурой управлениями (Совет обороны), определить порядок объявления войны, восстановить всеобщую воинскую повинность и предусмотреть ограничение прав и свобод в период войны и чрезвычайного положения. Со своим проектом выступила и Прогрессивная партия, но он принципиально не отличался от либерального. Ёсида, дни пребывания которого у власти были сочтены, не принимал активного участия в этой деятельности, которая скорее объединяла, нежели разъединяла, различные группировки внутри консервативного лагеря.

Единым фронтом в защиту Девятой статьи выступили правые и левые социалисты, отказавшиеся считать конституцию «навязанной» и «американской» – любимый аргумент сторонников пересмотра. Их идеолог Катаяма Тэцу писал: «Если Девятая статья будет ликвидирована… случится катастрофа и обеспечить нашей стране мир и демократию станет невозможным. Статьи конституции органически связаны друг с другом, ее текст является единым целым, части которого неразделимы»[191]. Такой позиции социалисты придерживаются и сегодня, принципиально выступая против любого изменения буквы основного закона, но соглашаясь на принятие дополнительных законодательных актов, конкретизирующих или поясняющих его положения. Коммунисты поддержали социалистов в создании единого общенационального движения в защиту «мирной» конституции, рассчитывая через него расширить свое влияние на массы (аналог довоенной коминтерновского тактики «народного фронта») и реабилитировать себя в глазах общественности после провала навязанного Москвой курса на вооруженную борьбу. Ассоциация защиты мирной конституции (август 1953 г.) и созданная на ее базе Национальная лига защиты конституции (январь 1954 г.) во главе с Катаяма заявили о себе как о серьезной политической силе. К руководству движением коммунистов и просоветский Японский комитет защиты мира не подпустили, зато заметное место в нем заняли «сменившие вехи» довоенные политики – бывший министр иностранных дел Арита Хатиро и бывший министр юстиции Кадзами Акира.

Согласно опросам общественного мнения, проводившимся газетой «Асахи», число сторонников и противников пересмотра конституции в первые послеоккупационные годы было если не равным, то сопоставимым: 27 % против 40 % (при 33 % воздержавшихся) в 1953 г., 37 % против 42 % (при 21 % воздержавшихся) в декабре 1955 г.[192] Однако, для принятия поправок в парламенте у консерваторов не хватало сначала межпартийного единства, потом необходимого количества голосов (более двух третей списочного состава) – даже после объединения в ноябре 1955 г. Либеральной и Демократической партий в Либерально-демократическую во главе с Хатояма в качестве председателя и Киси в качестве генерального секретаря (Ёсида и его ближайшие соратники отказывались вступить в нее, пока Хатояма оставался на посту премьера).

Учитывая, мягко говоря, небезусловную популярность идеи пересмотра конституции у широких масс избирателей, консерваторы сняли ее с повестки дня, но сохранили в числе проблем, постоянно находящихся на «рассмотрении» у руководства партии (эвфемизм, который в японской политической лексике может означать любую степень разработанности вопроса). 9 мая 1958 г. лидер движения в защиту конституции Катаяма говорил историку И.А. Латышеву: «Недавно правительство Хатояма открыто демонстрировало свое намерение пересмотреть конституцию, теперь же кабинет Киси, учитывая непопулярность требования пересмотра, не выставил его в нынешней предвыборной кампании. Сегодня совершенно ясно, что консерваторы и на предстоящих выборах не получат двух третей депутатских мандатов, и мы не сомневаемся в том, что конституция будет защищена»[193].

Катаяма оказался прав – и не только в отношении выборов 22 мая 1958 г., которые не принесли консерваторам необходимого большинства. Основные дискуссии теперь развернулись внутри Либерально-демократической партии, претендовавшей на роль вечно правящей.

Накасонэ Ясухиро: битва длиной в жизнь

Проблемы пересмотра конституции и прежде всего ее Девятой статьи сыграли заметную роль в судьбе многих японских политиков, начиная с первых послевоенных лет. но едва ли кто отдал этому столько сил и энергии – к тому же на протяжении столь многих лет – как Накасонэ Ясухиро, депутат парламента в 1947–2003 гг., премьер-министр в 1982–1987 гг., член многих кабинетов, а ныне старейшина ЛДП. Подробно представлять его российскому читателю нет необходимости: если в нашей стране кого и знают из послевоенных японских лидеров, так прежде всего Накасонэ.

23 января 1951 г. молодой депутат палаты представителей Накасонэ вручил начальнику отдела парламентской политики Штаба оккупационных войск Уильямсу пространную записку на английском языке, попросив ознакомить с ней Макартура. «Мы считаем, – говорилось уже на первой странице записки – что в настоящих условиях наступил такой этап, когда управление Японией, как ее внутренними делами, так и вопросами обороны, должно осуществляться японцами и во славу японцев». Чтобы публично заявить такое, требовалось гражданское мужество. Чтобы вручить этот документ оккупационным властям, да к тому же переслать его нескольким сенаторам и конгрессменам – тем более. «Недопустимо, – заявил возмущенный Уильямс, – чтобы японцы в условиях оккупации направляли политикам оккупирующей страны документ с критикой оккупационной политики».

Записка дошла до Макартура и была изучена его подчиненными во главе с Уитни, но восторга у них не вызвала, о чем сам Уильямс рассказывал Накасонэ – уже премьер-министру – в 1983 г.[194]Это был прямой вызов – причем не только американцам, но и своим консерваторам у власти во главе с Ёсида. Молодой политик понимал, что входит в историю, хотя борьба только начинается.

Пока он не ставил вопрос о конкретных поправках к конституции, ограничившись общими пожеланиями и соображениями. С окончанием оккупации заявления Накасонэ стали более решительными. Неоднократно озвученная им идея пересмотра основного закона нашла отклик у Киси и Никсона, озабоченных положением Японии в условиях «холодной войны»[195]. Киси был сторонником пересмотра «договора безопасности» в сторону расширения прав Японии и превращения ее из вассала в партнера, младшего, но формально равноправного[196]. Процесс логично завершился подписанием пересмотренного «договора безопасности» в 1960 г., и только после его ратификации – вопреки беспрецедентным за всю послевоенную историю Японии протестам общественности – Киси оставил пост главы правительства.

Накасонэ считал перевооружение Японии, реализацию ей права на самооборону и партнерство с США необходимыми не только с военной или внешнеполитической, но и с внутриполитической точки зрения,