Серый ангел - Валерий Иванович Елманов

– Конечно же, нет. И пояснение ваше, любезный Кирилл Владимирович, звучит попросту абсурдно, учитывая, что Дума в тот день приказывать не могла, ибо на троне по-прежнему находился Николай II, а значит, никаких новых властей и в помине не имелось. Это во-первых.

– Они в то время захватили Петроград и представляли собой власть де-факто, – натужно выдавил Кирилл Владимирович.

– Простите, а с каких пор офицер, тем паче генерал, должен выполнять требования людей, стоящих у власти де-факто, а не защищать власть де-юре? – невозмутимо поинтересовался Голицын. – Кроме того, и самого захвата в помине не было. Ведь Дума по велению государя должна была быть распущена, то есть они в то время сами находились вне закона. Опять-таки и вас они отнюдь не вызывали. Иначе бы не перепугались от вашего неожиданного визита, решив, будто их пришли арестовывать[40].

– Это всё ваши домыслы! – выпалил Кирилл Владимирович.

– Напрасно вы так решили. Каждое из своих утверждений я в силах подтвердить соответствующими свидетельскими показаниями. И ещё одно. Вы тут упомянули о том, что вас позвали, дабы принести присягу новой власти. Позвольте полюбопытствовать: принесли?

– Увы, – развёл руками Кирилл. – Куда деваться, вынужден был.

– Вот странно, – деланно изумился Голицын.

– Что именно?

– Странно, как вы исхитрились это сделать, поскольку текст оной присяги составили аж несколько дней спустя. Посему на самом деле единственное, что вы сделали, появившись перед ними, так это заявили, что горячо и всемерно их поддерживаете, тем самым вдохновив их на дальнейшие беззаконные действия.

– Извольте объясниться, князь, – понизив голос до звенящего шёпота, произнесла Мария Фёдоровна, чем-то напоминая разозлённую донельзя кошку. Правда, старую, но ещё способную выцарапать глаза.

Остальные молчали, недоуменно глядя на Кирилла Владимировича, а тот, еле держась на дрожащих от волнения ногах, думал об одном: «Только бы не упасть!» Отчего-то именно это казалось ему в те минуты наиболее важным. И он проклинал ту минуту, когда, изображая возмущение, вскочил со своего стула.

При этом сесть обратно ему тоже почему-то было страшно. Отчего-то казалось, что тогда перечень вопросов несколько изменится и тогда может всплыть кое-что посущественнее. Причём гораздо.

– Да, заверил! – выпалил князь. – Так было надо, ибо меня в те часы заботило лишь одно – любой ценой, пускай принеся в жертву собственную честь, способствовать восстановлению порядка в столице для скорейшего возвращения в неё законного монарха. Ведь в случае его возврата во главе верных войск всё ещё можно было бы поправить.

– Ах, во-от отчего вы приказали подчинённым занять Царскосельский и Николаевский вокзалы, – протянул Голицын. – Чтобы никто не смог воспрепятствовать прибытию царя.

– Да-с, именно так.

– Тогда понятно. Значит, показания матросов вашего экипажа лживы?

– Какие показания? – сухим безжизненным голосом уточнила Мария Фёдоровна.

– Видите ли, ваше императорское величество, эти мерзавцы-морячки в один голос утверждают, что великий князь поставил задачу любой ценой помешать верным Николаю II войскам прибыть в столицу. И ведь как крепко сговорились. Почти два десятка опрошенных – и хоть бы один сказал нечто иное. За что они вас возненавидели, светлейший князь? – сочувственно осведомился Виталий.

– Почему… возненавидели?

– Ну как же. Должны ведь понимать, что, показав такое под присягой, они вас в петлю загоняют.

– Куда?!

– А чего вы хотите? Времена и нынче, и тогда военные, посему суровые. Сами помните, что с полковником Мясоедовым сталось. Кстати, в его деле доказательства виновности были весьма шаткие. С теми, что против вас, никакого сравнения. Командующий фронтом, ввиду разногласия судей, даже не решился утвердить приговор. Хорошо, Николай Николаевич, как верховный главком, начертал резолюцию «Всё равно повесить!» – и нет шпиёна германского. А как вы полагаете, сиди он сейчас с нами, изменил бы вам приговор или в точности как Мясоедову черканул?

– Я… Матросы действительно лгут… Возможно, мстят за излишнюю строгость, проявляемую мною по службе.

– И мне тоже так подумалось, – кивнул Виталий. – А потому я попросил генерала Глобачёва разыскать хотя бы нескольких начальников воинских частей, расквартированных в Царском Селе, дабы снять с вас ещё одно обвинение. И представьте себе, – радостно всплеснул он руками, – отыскали таковых его люди. Да, да. Правда, всего двоих, но полагаю, присутствующим здесь будет и их достаточно. Увы, и они на вас напраслину решили возвести, в один голос уверяя, что вы им записки прислали. А в них собственноручно написали, – он открыл папку синего сафьяна и процитировал: – «Я и вверенный мне гвардейский экипаж вполне присоединились к новому правительству. Уверен, что и вы, и вся вверенная вам часть также присоединитесь к нам». Далее – ваше звание и подпись. Это из показания, правда устного, командира…

– Они путают! – торопливо выпалил Кирилл Владимирович. – Не было таких записок. Чем хотите побожусь. А надиктовать что угодно можно. Кстати, у меня с ними тоже были неприязненные отношения, и потому ныне они, пользуясь случаем, норовят оклеветать меня…

– Понятно, – кивнул Виталий, радуясь, что сейчас сработает и вторая ловушка. – Озлились на вас. Да столь сильно, что один из командиров, не пожалев времени, скоренько исхитрился подделать ваш почерк. Притом вместе с подписью, передав людям Глобачёва сей документ. Не иначе, вы ему где-то крепенько насолили. Или, может, карточный долг не вернули? Уж больно изощрённая месть.

– Ладно, скажу как есть, – вздохнул князь. – Мне просто надо было втереться к ним в доверие.

– К командирам частей?

– К шайке думских заговорщиков! – рявкнул Кирилл Владимирович.

– А зачем? Арестовать-то их при наличии целого гвардейского экипажа намного проще.

– Но тогда я бы не смог выяснить, сколько их, какими силами они располагают, и прочее. А мне нужно было узнать всё. Так сказать, добраться до самых корней.

– Ах, вот оно что. Тогда понятно. Удалось?

– Да. Если бы войска, верные Николаю Александровичу, прибыли в Петроград, я бы сразу повёл их по нужным адресам. Но увы. Они не появились, и вышло, будто я… – он развёл руками.

– А отчего вы произнесли слово «адреса» во множественном числе? – не отставал Голицын. – Я, конечно, в ту пору в Петрограде не находился, но и без того знаю, что адресок имелся всего один – Таврический дворец, где эти проходимцы заседали. Чего же проще: окружили, блокировав все входы-выходы, а далее преспокойненько руки за голову – и пожалуйте в подвал, господа.

– Вы не понимаете…

– Где уж нам. И не понимаем, и не умеем. Искусство разведчика – тонкое мастерство и не каждому под силу. Требует маскировки и умения кривить душой, если того требуют обстоятельства. Я, к примеру, не смог бы до такой степени искривить свою душу, чтобы заявить в интервью корреспонденту