Михаил Юрьевич Лермонтов. Тайны и загадки военной службы русского офицера и поэта - Николай Васильевич Лукьянович
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Три из его стихотворений так и называются «Смерть». Одно из них – «Закат горит огнистой полосою…» (1830 год).
И над моим недвижным, бледным телом
Не упадет слеза ее одна.
Ни друг, ни брат прощальными устами
Не поцелуют здесь моих ланит;
И сожаленью чуждыми руками
В сырую землю буду я зарыт…
Второе – «Смерть» («Оборвана цепь жизни молодой…)»
(1830–1831 гг.):
Оборвана цепь жизни молодой,
Окончен путь, бил час, пора домой…
И третье – «Смерть» («Ласкаемый цветущими мечтами…)»:
О будущей судьбе моей и смерти:
Все было мне так ясно и понятно…
Но смерть не может придти просто так – она должна настигнуть мужчину, воина только в борьбе или в бою, и тогда она будет восприниматься им как высший дар. Во многих стихотворениях Лермонтова эта тема звучит очень остро. В поэме «Моряк» (1832 год) поэт восклицает, глядя на морские волны:
Люблю их рев, и тишину,
И эту вечную войну
С другой стихией, с облаками,
С дождем и вихрем! Сколько раз
На корабле, в опасный час,
Когда летала смерть над нами,
Я в ужасе творца молил,
Чтоб океан мой победил!
А какие чувства возникают у поэта, когда он думает о воине, павшем в бою? В стихотворении «Могила бойца» (1830 год) он задает себе и читателю вечный вопрос:
И бледны щеки мертвеца,
Как лик его врагов
Бледнел, когда являлся он
Один средь их рядов.
Сырой землей покрыта грудь,
Но ей не тяжело,
И червь, движенья не боясь,
Ползет через чело.
На то ль он жил и меч носил,
Чтоб в час вечерней мглы
Слетались на курган его
Пустынные орлы?
Но все-таки это достаточно абстрактные образы. В юнкерской Школе поэт увидел смерть наяву:
В рядах стояли безмолвной толпой,
Когда хоронили мы друга;
Лишь поп полковой бормотал – и порой
Ревела осенняя вьюга…
Считается, что это стихотворение написано на смерть юнкера Егора Сиверса (5 декабря 1833 г.), по мотивам эпитафии ирландского поэта Ч. Ч. Вольфа «На погребение английского генерала сира Джона Мура» в переводе И. И. Козлова. Но если сравнивать эти два произведения, то чувствуется, что у Лермонтова более лаконично и сжато переданы переживания и боль боевых товарищей.
И, возможно, самые пронзительные строки в одном из вершин русской поэзии – в стихотворении «Завещание» (1838 год):
Наедине с тобою, брат,
Хотел бы я побыть:
На свете мало, говорят,
Мне остается жить!…
и в схожем по сюжету стихотворении «Сон»:
В полдневный жар в долине Дагестана
С свинцом в груди лежал недвижим я;
Глубокая еще дымилась рана,
По капле кровь сочилася моя…
Но смерть в любом случае неизбежна, и для русского солдата и офицера главным является вопрос – как он должен вести себя перед ее лицом? Лермонтов ясно отвечает на него в поэме «Мцыри»:
Но с торжествующим врагом
Он встретил смерть лицом к лицу,
Как в битве следует бойцу!..
Необходимо заметить, что презрение к смерти, всегда отличавшее русских воинов, поражало иностранцев. Оно присутствовало у всех – от рядового солдата до императора. Когда на Александра II было совершено последнее покушение и при первом взрыве были ранены казаки-терцы из его личной охраны, то царь, вопреки существовавшим инструкциям, приказал кучеру остановиться и вышел из кареты. В результате взрыва бомбы, брошенной И. Гриневицким, он был смертельно ранен. Как писал позднее его политический противник, теоретик анархизма князь П. А. Кропоткин император «чувствовал, что военное достоинство требует посмотреть на раненых черкесов и сказать им несколько слов». Таким образом, честь и долг для императора, как и для каждого русского офицера и солдата, должны быть выше других соображений.
Но как сочетаются эти понятия и постоянная готовность к смерти с любовью к женщине? Не противоречат ли они друг другу? С точки зрения поэта и офицера, любовь, конечно, прекрасное чувство, но честь и долг выше. В стихотворении 1832 года «Прощанье» («Не уезжай лезгинец молодой») эта мысль звучит в полную силу:
…Нет у меня отчизны и друзей,
Кроме булатной шашки и коня;
Я счастлив был любовию твоей,
Но все-таки слезам твоих очей
Не удержать меня.
Кровавой клятвой душу я свою
Отяготив, блуждаю много лет:
Покуда кровь врага я не пролью,
Уста не скажут никому: люблю.
Прости: вот мой ответ…
Но почему эти, казалось бы, абстрактные понятия чести и долга должны быть выше женской любви? Потому что, по мнению поэта, женская любовь это что-то непостоянное и изменчивое, и поэтому тема неверности звучит уже в полную силу в его стихотворении «Баллада (с немецкого)» (1832 год).
Честь и долг в полной мере проявляются только на войне, а война – это целиком мужское дело. В своем гениальном стихотворении «Валерик» Лермонтов четко проводит резкую границу между мужским и женским мирами:
Но я боюся вам наскучить,
В забавах света вам смешны
Тревоги дикие войны;
Свой ум вы не привыкли мучить
Тяжелой думой о конце;
На вашем молодом лице
Следов заботы и печали
Не отыскать, и вы едва ли
Вблизи когда-нибудь видали,
Как умирают. Дай вам Бог
И не видать: иных тревог
Довольно есть…
Женщина не может помочь воину в битве, на войне его лучший друг – это конь, от него зависит удача и сама жизнь. В «Герое нашего времени» Казбич четко выразил эту мысль:
Золото купит четыре жены,
Конь же лихой не имеет цены:
Он и от вихря в степи не отстанет,
Он не изменит, он не обманет…
По воспоминаниям современников, Лермонтов был прекрасным наездником и, как уже указывалось выше, очень любил верховую езду Еще будучи воспитанником Школы, в 1833 году он написал стихотворение, посвященное своему
