Империи песка - Дэвид У. Болл

обмякла, ей перекусили шею, и теперь она покачивалась в бульдожьей пасти. Услужливый пес положил мертвую крысу к ногам хозяина и со скучающим видом улегся снова. Торговец нагнулся, поднял крысу за хвост, завернул в кусок газеты и протянул женщине. Та заплатила ему два франка и ушла. Поль был потрясен.

– Получается, люди еще и платят вам, чтобы есть крыс?

Торговец фыркнул, дивясь его незнанию обыденных вещей.

– Да, маленький господин. Я и тебе готов заплатить, если у тебя хватит духу и смелости наловить крыс и принести мне. Я дам тебе по пятьдесят сантимов за штуку.

– Пятьдесят сантимов? Выходит, на крысах легко заработать, – усмехнулся Поль. – Гаскон в конюшне постоянно ловит крыс.

Гаскон ловил крыс, расставляя горшки с глюкозой. Привлеченные сладким, грызуны забирались туда и оказывались в ловушке. Потом он их топил, а тушки бросал за дровяным сараем, где они становились добычей окрестных кошек. Иногда Мусса помогал, стреляя крыс из рогатки. Не сказать, чтобы ему особо нравились крысы, но и страха они у него не вызывали.

Мозг Муссы лихорадочно работал, обдумывая перспективу стать крысиным магнатом.

– Я знаю место, где их можно наловить больше, – сказал он Полю. – Гораздо больше.

– Где?

– Это место показала мне сестра Годрик, сама того не зная.

Мусса хорошо изучил мрачные старинные каменные подземелья собора Сен-Поль. Под склепом, где были похоронены епископы прошлого, находился подвал, а ниже – еще один, построенный несколько веков назад из цельных каменных глыб, доставлявшихся из подземных городских каменоломен. После отхожего места сестра Годрик нашла Муссе новое чистилище, которое понравилось ей даже больше. Теперь за каждое прегрешение она вручала ему метлу и тряпку и отправляла вниз, в темноту. Когда монахиня не совала нос с проверками или когда Мусса уставал от работы, то коротал время, исследуя подземелье. Здесь стояли ящики, полные старых книг в кожаных переплетах. Их страницы побурели от времени и сделались ломкими. В книгах были картинки, изображавшие людей с рогами и животных с человеческими головами. В одной книге Мусса наткнулся на рисунки мужчин и женщин, наверное, святых, поскольку над головами у них были нимбы. Все они принимали ужасную, мученическую смерть. Их пронзали мечами и копьями, топили, четвертовали, обезглавливали и подвешивали вниз головой. Потрясенный иллюстрациями, Мусса листал страницы, думая, до чего же тяжко быть святым.

У стен стояли старые картины, связанные по несколько штук и покрытые вековой пылью. Мусса разрезал веревки, чтобы посмотреть картины, и пришел в ужас. Живописные полотна, потрескавшиеся от времени, изображали горгулий и громадных крылатых чудовищ, на спинах которых сидели люди в доспехах. В целом эти картины понравились ему больше, чем портреты кардиналов и епископов, висящие в соборе.

Однажды Мусса обнаружил каменную лестницу, ведущую вниз. Вход почти целиком закрывала выцветшая шерстяная шпалера, висевшая на стене. Мусса наткнулся на лестницу случайно, благодаря метле. Он взял с уступа в стене фонарь и осторожно стал спускаться. Внутри у него покалывало и бурлило. Фонарь Мусса держал в поднятой руке, а голову наклонил, боясь лишь одного: наткнуться на колонию пауков. Когда эти твари не промышляли в отхожем месте, то прятались здесь, поджидая, не спустится ли кто вниз. К величайшему облегчению Муссы, он не встретил ни одного паука. Не было даже старой паутины. Наверное, для них тут было слишком темно и сыро. Мусса прошел один лестничный марш, затем другой, третий. Внизу он уткнулся в тяжелую, грубо сколоченную дубовую дверь. Мусса попытался ее открыть – дверь не поддавалась. Он поставил фонарь и со всей силы приналег на дверь. Наконец его усилия были вознаграждены. Заскрипели ржавые железные петли, которые давно никто не смазывал. Приоткрыв дверь, Мусса остановился и прислушался. Из щели доносился слабый звук, напоминавший шелест. Мусса просунул в щель фонарь и заглянул сам. Вдаль уходил широкий коридор. Фонарь освещал лишь ближнее пространство, а дальше все тонуло в темноте. Стены здесь были сделаны из грубого камня. Пол покрывали груды земли и мусора.

И среди этих груд земли и мусора свет отражался в сотнях маленьких глазок. Оказалось, пара таких глазок вместе с тушкой стоила пятьдесят сантимов. Великолепные охотничьи угодья. Прежде чем принять решение и отправиться на охоту, Мусса стал рассказывать Полю о подземелье.

– Я не хочу бродить впотьмах, – перебил его заметно нервничавший Поль; Мусса в это время собирал все необходимое для охоты. – Я хочу видеть то, чем занимаюсь. Так мы поймаем больше крыс.

Уловил ли Мусса страх в его голосе? Знал ли двоюродный брат, что Поль боится темноты? Наверное, нет, поскольку Мусса, заподозрив подобные вещи, всегда говорил о них напрямую, а не злорадствовал втихаря. Поль и не догадывался, какой страх перед пауками коренится в душе Муссы, поскольку Мусса в своих слабостях никогда не признавался. Поль считал его абсолютно бесстрашным.

– А мы и не будем бродить впотьмах, – сказал Мусса. – Мы возьмем с собой фонарь.

Поль не разделял уверенности двоюродного брата. Он вообще редко бывал уверенным в чем-либо. Но если Мусса не приукрашивает и подземелье действительно кишит крысами, тогда… Задача виделась Полю довольно легкой. Появилась перспектива к вечеру получить очень неплохие деньги. Ребята взяли с собой раствор глюкозы, ловчие жестяные банки и мешки из рогожи для добычи. Мусса захватил рогатку и мешочек с камнями.

– Это на случай, если ловушки окажутся переполненными.

Братья вошли в церковь через одну из боковых дверей. Никто не обратил на них внимания. Они поспешили по коридорам к подвалу. Всю эту территорию Мусса знал как свои пять пальцев. Мальчишки стали спускаться по каменной лестнице, пока не оказались в помещении со шпалерой. Сердце Поля забилось быстрее. Может, теперь у него и живот сведет или что-то в этом роде? Но пока обещание Муссы сбывалось: в туннеле не было пруссаков или, того хуже, французских караульных, готовых стрелять не раздумывая. Поль решил идти дальше.

Нырнув под шпалеру, братья двинулись вниз по лестнице, проходя марш за маршем. Мусса шел первым. С каждым шагом становилось холоднее. В воздухе добавлялось сырости. Казалось, влага – это многовековой плач стен. Камни были гладкими и скользкими на ощупь, а шаги ребят – почти бесшумными. Наконец они уперлись в старую дверь.

– Навалимся вместе, – шепнул Мусса.

В замкнутом пространстве его голос показался Полю громким. Поль отложил фонарь и мешок и вместе с Муссой надавил плечом на дверь. Та со скрипом приоткрылась. Ребята шагнули через щель в темноту, и сразу их шеи почувствовали неподвижный, заплесневелый, холодный воздух. Поль прикрыл за ними дверь, но не до конца. Он боялся,