Империи песка - Дэвид У. Болл

– А как насчет имени Фриц? Можем говорить, что это был пруссак, которого мы убили.

Мусса захихикал. Отличное предложение.

– Trés bien. – Он поднял череп на уровень глаз. – Fritz, je m’apelle Moussa, et voilà Paul[51].

Мусса учтиво поклонился черепу в пояс, повертел Фрица в руках и слегка подбросил вверх. Фриц улыбался. Поль подумал, что идея Муссы отправиться на разведку оказалась совсем неплохой.

Внимание ребят снова сосредоточилось на проходе. Близился вечер, им надо было поторапливаться. Вскоре коридор снова расширился и вывел их в громадную пещеру. Должно быть, когда-то здесь находился склад, куда свозили весь добываемый камень. О величине пещеры приходилось судить по эху, ибо свет фонаря не достигал ни потолка, ни противоположной стены. Неподалеку обнаружилась еще одна грубая крутая лестница. Куски старых веревок были сплетены в толстые косы, которые каскадом спускались вниз, словно водопад. Они все еще крепились к иссохшим кожаным стропам от старых каменных сбруй. Размеры пещеры и веревки подсказывали: когда-то отсюда поднимали камень на поверхность. Мусса опустил фонарь и стал ждать, когда глаза привыкнут к темноте.

– Гляди-ка! – воскликнул он. – Свет!

Сначала Поль ничего не увидел, но вскоре разглядел рассеянный свет, едва выхватывавший из темноты верхние части стен. Ребята оставили Фрица рядом с фонарем и стали подниматься. Обоим не терпелось увидеть, куда же их приведет этот тайный коридор. Веревки облегчали и ускоряли подъем. Поднявшись на приличную высоту, Мусса и Поль услышали металлический лязг. Они замерли, обратившись в слух и едва осмеливаясь дышать. Лязг повторился. За ним последовали другие звуки, тихие, непонятного происхождения. А потом они услышали мужской голос. Слов было не разобрать. Кто-то говорил и смеялся. Мальчишки переглянулись и осторожно, изо всех сил стараясь не поднимать шума, полезли дальше. Подъем стал еще легче, расстояние между ступеньками уменьшилось. Толстый слой пыли гасил шаги. Голос сделался отчетливее. Потом они услышали и другие голоса. Всего там было человека четыре или пять. Судя по яркости света, до поверхности – рукой подать. Мусса положил руку Полю на плечо. Они остановились. У Муссы мелькнула догадка… Так оно и есть. Он знал, что́ слышит, знал столь же уверенно, как и свое имя. Взглянув на Поля, Мусса убедился: они оба знали.

Люди говорили по-немецки.

Ребята осторожно преодолели последние ступени, замирая на каждой, затем двигались дальше, стараясь не задевать за камни и не поднимать пыль. Ступени делались все ниже, пока не превратились в пандус. Вот она, поверхность. Мусса высунул голову и огляделся. Пандус вывел их в нишу размером с большую гостиную. Здесь было пусто. Две стены из природного камня, третья, со стороны которой лился свет, была сложена из каменных блоков и имела высоту почти двадцать футов. Крупные блоки лежали в основании; чем выше, тем их размер становился меньше. Дневной свет проникал сквозь дыры в стене. Кто-то еще давно заложил вход в каменоломню. Ребята находились на внутренней половине. Голоса доносились с внешней.

Убедившись, что пруссаки их не увидят, Мусса подал знак Полю, и оба вылезли в нишу. Замерли, желая убедиться, что их никто не услышал. Разговор не прерывался. Пахло дымом костра и запахами готовящейся еды. У ребят волосы встали дыбом. Они на четвереньках подползли к каменной стене и заглянули в одну из дырок. С другой стороны возле небольшого костра расположились шестеро прусских солдат. Они сидели под каменным навесом, напоминавшим пещеру. Вот он, выход из старой каменоломни. Разувшись, солдаты смеялись и курили. Они пили что-то горячительное прямо из бутылки, передавая ее по кругу. Двое играли в карты. Еще один следил за жестяным котелком, пристроенным на камнях под разведенным костром. Вполне мирная картина. Солдаты нашли уютное пристанище, укрылись от холодного осеннего ветра, на время забыв про осаду.

После нескольких минут молчаливого наблюдения до ребят начала доходить вся чрезвычайность обстоятельств, в которых они очутились. Они находились в одной пещере с прусскими солдатами. С прусскими! Когда первоначальный шок прошел и мальчики немного освоились в новой обстановке, Поль стал пристально всматриваться в лица тех солдат, кто сидел к стене лицом. До этого он вообще не видел пруссаков, не говоря уже о том, чтобы так близко. К его удивлению, они ни обликом, ни поведением не отличались от обычных людей. Он никак не ожидал, что они окажутся такими… нормальными на вид. Один солдат был пожилым, седовласым, с добрыми глазами. Старик курил трубку. Поль вспомнил портрет своего прадеда. Второй пруссак был совсем молодым, с румяными мальчишескими щеками. Он-то и занимался едой. По возрасту он годился старику во внуки. Однако Поль не позволил себе обмануться простым обликом пруссаков. Он знал, что они способны на всякие хитрости.

У костра сидели люди, частично повинные в том, что случилось с его отцом. Это они принесли войну на французскую землю и почти разрушили Францию. Это они душили его город в осаде, намереваясь уморить жителей голодом, а потом дотла разорить Париж. Поль слышал разговоры на улицах. Говорили, что пруссаки едят младенцев и насилуют женщин. Он не знал значение слова «насиловать», но оно звучало отвратительно и было совершенно прусским. «Нет, – сказал себе Поль, – как бы эти пруссаки ни изображали обычных людей, их лица – лица зла».

Пока внутри Поля бурлила и копилась ненависть, Мусса смотрел на окружающую местность, пытаясь определить, куда они попали. Полоса обзора ограничивалась входом в пещеру. Поблизости не было никаких узнаваемых ориентиров. Единственная подсказка исходила от солнца. Судя по положению светила, Мусса смотрел в южном направлении. В поле зрения попадал длинный пологий склон холма. Вдали виднелись крыши крестьянских домиков, стоящих среди деревьев. Сильный ветер постоянно менял направление дыма, поднимавшегося из их труб. Еще дальше просматривалась дорога. Этих ориентиров было недостаточно. Такую местность встретишь где угодно. Одно он знал наверняка: под городом существует разветвленная сеть туннелей, которые тянутся на многие мили. Из церковного подвала они с Полем добрались до вражеских позиций, опоясывающих Париж.

Взглянув на Поля, Мусса увидел, что тот весь напрягся. Мусса потянул двоюродного брата за рукав и жестом показал: пора уходить. Ему не хотелось играть с прусскими солдатами. Чем дольше они с Полем здесь находятся, тем больше вероятность, что пруссаки их обнаружат. При воспоминании о том, как они едва не попали в руки французских солдат, у Муссы и сейчас начинало крутить живот. Надо возвращаться. Он думал, что Поль сам готов поскорее убраться отсюда, но тот упрямо замотал головой и указал на