Империи песка - Дэвид У. Болл

со скоростью лесного пожара, вызвав оторопь и недоверие. Эти люди пришли сюда, жаждая крови, а им отказали в зрелище. Они рассчитывали разогнать утреннюю скуку залпами расстрельной команды. Все сведущие люди сразу поняли: только взятки и царящая в городе коррупция могли способствовать такому решению суда.

Анри с ребятами подъезжали к Военной школе, когда из ее ворот показался Жюль в сопровождении охраны, пробивавшей дорогу сквозь исходящую злобой толпу. Из кареты Поль сразу заметил посреди толпы отца. Похоже, впечатления вчерашнего дня дали ему больше, чем он думал. Увидев настроение людей, он мгновенно понял, в чем дело.

– Его отпускают! – радостно закричал Поль.

Он выскочил из кареты и, не слушая приказов графа вернуться, бросился в толпу, пробился сквозь лес рук и ног и оказался рядом с отцом.

– Мы едем домой! – воскликнул Поль, и в его словах утверждение смешалось с вопросом.

– Да, – коротко кивнул полковник. – Мы едем домой.

Эти слова Жюль произнес бесцветным голосом. Глаза у него были потухшими, а настроение отнюдь не ликующим. Радость от встречи с Полем не могла перевесить невероятной грусти, охватившей его. У себя в камере он долгими ночными часами думал о чувствах, какие будет испытывать, выйдя на свободу. Он совсем не так представлял себе этот момент. Не было ни гордости, ни радости освобождения. Все это заглушила ненависть толпы. Он чувствовал себя обманутым и опустошенным.

Обратно к карете Поль шел рядом с отцом. Выкрики становились все отвратительнее.

– Déserteur! Traître! Allez au diable![48]

Толпа превращалась в неуправляемый сброд. Расталкивая друг друга, озверевшие люди тянулись к форме Жюля. Кто-то сорвал с плеча эполет. Это вывело полковника из отупения. Не раздумывая, он ударил мужчину, и у того хрустнула челюсть. Мужчина рухнул на землю. Его тут же окружили, возмущаясь жестокостью полковника. Чувствуя нарастающую тревогу за безопасность Поля, Жюль взял его за руку и начал проталкиваться к карете, таща сына за собой.

– Быстрее! – в отчаянии крикнул Анри, видя, как ситуация быстро выходит из-под контроля.

Жюль втолкнул сына в экипаж и запрыгнул сам. Анри хлестнул лошадей. Толпа, сгущавшаяся вокруг них, мешала ехать. Карета раскачивалась. Охранники исчезли, предоставив освобожденному самому разбираться с возмущенным народом.

– Все было подстроено! – крикнул кто-то. – Граф де Врис подкупил судей! À bas la noblesse! À bas le gouvernement! Vive la Commune![49] – ревела толпа.

Лошади, которыми правил граф, испуганно заржали. В карету полетели камни. Один до крови разбил полковнику лоб. Поль и Мусса в страхе прижались к полу. Чьи-то решительные руки цеплялись за стенки кареты, намереваясь ее опрокинуть. Анри безжалостно хлестал лошадей, понукая двигаться. Увидев, что двое пытаются схватиться за упряжь, он хлестнул и по ним. Оба упали. И карета наконец выехала с площади.

Когда беснующаяся толпа осталась позади, Жюль глянул вниз убедиться, что мальчики не пострадали, затем на свои руки и с удивлением увидел, что они дрожат. Такого с ним никогда не случалось ни в Африке, ни в Италии, ни перед глумящимся Делеклюзом. В висках стучало. Карета быстро катилась по парижским улицам. Жюль смотрел прямо перед собой, ежась от холодного ноябрьского дня. Вокруг был совсем не тот Париж, который он покидал, отправляясь на войну. Город и полковник не узнавали друг друга.

Глава 12

Чрево Парижа начинало сводить от голодных судорог. Прошел ноябрь, и в городе не стало молока. Большие стада овец и коров, еще недавно пасшиеся в Булонском лесу и на Елисейских Полях, были забиты на мясо и съедены. Частный скот был конфискован. Исчезли ослы и мулы. Число собак заметно сократилось, а в витринах мясных лавок висели кошачьи тушки, украшенные цветной бумагой и снабженные объявлениями, приглашавшими внутрь за изысканным мясом «кроликов сточных канав». Сливочное масло и сыр отошли в область прекрасных воспоминаний. За один франк в день мужчины отправлялись на нейтральную полосу между французскими и прусскими позициями, где, рискуя получить пулю, выкапывали овощи и корнеплоды, набивали ими мешки и торопились вернуться обратно. В прудах Люксембургского сада выловили и съели всех золотых рыбок. Женщины ночами простаивали в очередях за продуктами, и эти очереди растягивались на кварталы. Только в вине по-прежнему не ощущалось недостатка, и оно оставалось дешевым, а потому большинство горожан – исключение составляли лишь богатые – ложились спать пьяными и голодными.

Как-то воскресным утром, отправившись бродить по Парижу, Поль с Муссой увидели толпу, собравшуюся вокруг лотка торговца на площади у Отель-де-Виля. Торговец был в поношенной куртке, один его глаз закрывала повязка. Перед ним стояли штабеля деревянных клеток, полных красноглазых крыс. Грызуны как безумные метались по клеткам, отчаянно стремясь выбраться, кусали сородичей и грызли решетки длинными острыми зубами. Крысы были жирные, бурого цвета, с розовыми ушками, лапками и хвостами. На тротуаре рядом с клетками лежал бульдог. Время от времени пес приоткрывал глаз, косясь на крыс или зевак. Все остальное время он лежал, словно изваяние.

– Что вы делаете с крысами? – спросил Мусса.

– Ем, – угрюмо ответил торговец.

– Зачем? – удивился Поль.

– Затем, что голоден, naturellement[50], – пожал плечами мужчина.

Представить такую степень голода Муссе не хватало воображения.

– Это почему вы так оголодали?

Торговец посмотрел на сытые лица и добротную одежду ребят. Его подмывало шугануть их от лотка. Но что возьмешь с глупых мальчишек? К тому же они ничуть не угрожали торговле.

– Потому что родился в этой адской дыре, – ответил он.

В этот момент к лотку подошла женщина. Щуплая, с землистым лицом. За подол цеплялись двое малолетних детей. Некоторое время она рассматривала обитателей клеток. Крысы продолжали свои потасовки, жадно смотрели на волю или бегали кругами. Женщина вздрогнула и плотнее закуталась в шаль. Она не могла решиться и даже отошла, но, пройдя несколько шагов, остановилась и повернула обратно. На измученном лице застыло отчаяние. Снова постояв возле клеток, она подняла костлявую руку и указала на одну из крыс. Торговец с помощью палки перегнал выбранную крысу через дверцу в клетку поменьше. Бульдог пробудился от дремы и послушно сел, готовый исполнить работу. Торговец приоткрыл дверцу в маленькой клетке, а саму клетку наклонил в сторону ожидавшего пса. Крыса завертелась и попыталась сбежать, но карабкаться вверх она умела скверно. Торговец тряхнул клетку. Крыса заскользила, отчаянно стараясь уцепиться коготками за днище клетки, и наконец выпала перед носом бульдога. Мощные челюсти пса поймали ее на лету, не дав упасть на землю. Быстрым движением бульдог подбросил крысу в воздух, поймал за голову и хорошенько тряхнул. Крыса внезапно