Империи песка - Дэвид У. Болл
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Ну вот, – произнес Мусса и приподнял фонарь, тускло осветивший таинственное пространство, населенное тенями и крысами. – Они никуда не делись.
Поль видел крыс повсюду; их красные глазки светились среди хлама, с любопытством следя за нарушителями крысиного спокойствия. Крысы торопились убраться за границы света.
А убравшись, оставались ждать.
Ребята прошли дальше, расставляя ловушки. Движения помогали; казалось, шум и звук голосов удерживают демонов тьмы. Чтобы освободить руки, фонарь поставили на уступ в стене. Поль разгребал мусор и ставил жестянки, куда Мусса наливал глюкозу. Закончив, оба оглядели расставленные ловушки и остались довольны.
– Думаю, через пару часов ловушки будут полнехоньки. Попадется не меньше сотни, – сказал Мусса, оглядываясь по сторонам; у дальней стены помещение сужалось, превращаясь в коридор. – Интересно, что там дальше?
Поль и сейчас не разделял его любопытства.
– Не знаю. Я лучше здесь подожду.
– Здесь ждать нельзя. Пока ты глазеешь на крыс, они не полезут в ловушки. Не надо им мешать.
– Тогда можно подняться наверх.
Мусса ответил ему своим хорошо отрепетированным тоном, от которого Поль всегда ощущал себя беспомощным малышом:
– Если хочешь, поднимайся. Я отправляюсь на разведку.
Поль беззвучно застонал. Вот всегда так. Мусса предлагал какую-нибудь идею, Поль возражал. Мусса спорил, и Поль ему уступал. Когда все закачивалось, Мусса задним числом признавал, что затея была дурацкой. Его идеи не становились лучше, и все повторялось раз за разом. Темнота пугала Поля меньше, чем слова неодобрения, брошенные Муссой, хотя двоюродный брат никогда открыто не насмехался над ним. Этого и не требовалось, ибо Поль всегда торопился согласиться. Естественно, Поль и сейчас чувствовал, как его решимость гаснет вместе с возражениями. Он мысленно отругал себя за соглашательство и сказал:
– Ладно, я пойду с тобой.
Мусса держал фонарь над головой. Они двинулись по темному коридору. Первые шаги были осторожными. Довольно высокий сводчатый потолок позволял идти в полный рост, однако темнота вызывала желание пригнуться, словно что-то могло выскочить из сумрака и ударить по голове. Они шли в полной тишине, поеживаясь от холода. Их чувства были обострены до предела. Оба старались не поднимать ни малейшего шума, хотя безлюдные туннели не требовали тишины.
Так они шли довольно долго. Они миновали помещения средних размеров, затем большие галереи, где добывали камень. Кое-где стены были гладкими и совершенно прямыми, словно их вырезали бритвой, а в других местах возникало ощущение, будто стены вычерпывали ложкой. Попадались старые ржавые инструменты: зубила, куски пил, деревянные рукоятки, истертые и отполированные до блеска руками давно умерших ремесленников. В иных местах на каменном полу встречались следы от колес тачек. Тут же валялись ломаные тачки и заржавленные ступицы. Это был город под городом. Ржавые орудия и колеса свидетельствовали об обширных работах, некогда проводившихся в каменоломнях.
Иногда коридоры разветвлялись или появлялись лестницы, грубые ступени которых уходили вверх. Иногда они были завалены камнями. В одном месте мальчики вышли к развилке – оттуда, подобно лучам звезды, расходилось шесть коридоров. Ребята решили и дальше идти прямо.
– Если не будем никуда сворачивать, не заблудимся, – сказал Мусса.
Время от времени они ненадолго останавливались. В одну из таких остановок они услышали отдаленный шум воды, но найти подземную реку не смогли. Были и другие звуки, непонятные и усиленные ребячьим воображением в тысячу раз. Зрение тоже показывало им разные фокусы. Стоило взглянуть на фонарь, как потом в темноте появлялись дрожащие огоньки, имевшие различные очертания. В темноте им виделись чьи-то головы и тела, пауки, которых боялся Мусса, и демоны Поля. Оба инстинктивно зажмуривались, однако видения не пропадали. Ребята шагали рядом, стараясь постоянно касаться друг друга плечом. Постепенно они привыкли к особенностям подземелья, хотя их шаги были быстрее обычных.
А потом на их пути возникла лестница, совсем не похожая на ту, что вела из собора в подземелье. Это была даже не совсем лестница, но чувствовалось, что она куда-то ведет. Поначалу подъем не вызывал трудностей, но затем им пришлось передавать друг другу фонарь, чтобы самим подняться еще чуть-чуть. Ступени становились все круче, а расстояние между ними – все больше. Они успели забраться достаточно высоко, но путь вдруг преградила каменная стена.
Поль чувствовал, что с него хватит.
– Давай возвращаться, – сказал он, когда они спустились. – Ловушки, наверное, уже полны.
– Пройдем еще немного, – тоном, не терпящим возражений, ответил Мусса, и они двинулись дальше.
Коридор вывел их в помещение с щербатым полом, имевшим уклон. Пришлось замедлить шаг. Поль обо что-то споткнулся и упал. Предмет, о который он споткнулся, откатился чуть в сторону. Чем-то этот предмет был похож на легкий камень.
– Что это было?
Мусса приподнял фонарь, высвечивая пол. Поначалу ребята не могли понять, обо что же споткнулся Поль. Но затем Мусса испуганно вскрикнул. Это был человеческий череп, скалящийся на них со своего ложа из мягкой пыли. Мальчишки в панике озирались по сторонам – нет ли здесь других частей тела или убийц с длинными бесшумными кинжалами и налитыми кровью глазами. Однако ничего подобного здесь не было. Ни души, никаких валяющихся рук, ног и ребер. Только этот одинокий череп на грязном пыльном полу. Мусса приблизился к нему.
– Не трогай! – зашипел Поль.
– А почему? Подумаешь, старый череп.
Мусса осторожно поддел его носком сапога. Череп перевернулся. Ребята проворно отскочили. Череп искоса поглядывал на них.
Убедившись, что череп движется, только если его пнуть, Мусса успокоился, присел на корточки и пододвинул к себе фонарь. Свет отбрасывал глубокие тени. Одна глазница позволяла заглянуть внутрь черепа, где было пусто. По макушке, там, где соединялись черепные кости, тянулись маленькие зигзагообразные линии. На месте носа была зияющая дыра, зато сохранились зубы. И выражение у черепа было забавное и вполне дружелюбное. Мусса решил, что находка не причинит им вреда. Поставив фонарь на пол, он осторожно взял череп в руки. Тот оказался сухим и более легким, чем представлялось Муссе. В мозгу ненадолго всплыл вопрос: а не совершает ли он грех самим прикосновением к черепу? Дурачиться с тем, что давным-давно было чьей-то головой, – наверное, это граничило с грехом. Повертев череп в руках, Мусса пришел к выводу: он ничем не отличается от куска старой коровьей кости. Человек, которому принадлежал череп, жил очень давно. Наверное, и католиком-то не был.
– Я возьму череп с собой, – объявил Мусса. – Мы раздобудем ему шляпу и поселим в замке на дереве. И назовем его Наполеоном Следующим.
Поль приблизился. Первоначальная оторопь растаяла под напором любопытства. Только имя,