Белый шаман - Николай Шундик

– Вот это… это, если будет доказано… меня больше всего беспокоит, – вяло ответил Величко, чувствуя, как у него начал пропадать бойцовский азарт. – Чёрт его знает, куда и вести эту беседу дальше. Чукчи, наверное, уже посмеиваются над нами. Понимаете, я даже боюсь спрашивать их мнение. А вдруг закричат все вместе – Пойгин…

– Может случиться и такое, – не скрывая торжествующей улыбки, сказала Надежда Сергеевна.

– Чему вы радуетесь?

– Тому, что есть тут достойный для большого дела человек.

Величко хотел было сказать что-то откровенно резкое, но в своём углу поднялся Пойгин, продул выкуренную трубку,степенно подвесил её к поясу.

– Послушайте меня, – тихо сказал он. – Да, я чувствую в новом порядке, который называется артель… справедливость. Я поверил в это. Я знаю… главным в артели должен быть самый лучший охотник, самый бесстрашный мужчина, самый справедливый человек. Давайте думать, кто из нас такой.

Надежда Сергеевна приложила ладони к похолодевшим от волнения щекам, быстро, вполголоса перевела слова Пойгина, наклонившись к Величко. С каким удовольствием она это делала, как бы всем своим видом говоря: вот, вот тебе, послушай, попробуй теперь сказать что-нибудь плохое об этом человеке.

Пойгин помолчал, чему-то печально улыбаясь.

– Вот только что Ятчоль сказал очочу, что я шаман. Да, пусть знает очоч, я действительно шаман. Однако белый шаман. И ещё скажу ему, что я не хочу быть тем, кого именуют пред-се-да-те-лем, хотя вы и называете моё имя. Я лучше буду помогать новым порядкам, которые называются артель, как белый шаман. Я буду призывать море не поднимать высоко волну, когда в него выйдут байдары артели. Я буду приносить жертвоприношения морю от имени артели. Я буду просить Моржовую матерь проявлять благосклонность к людям артели. Я буду делать байдары для артели. Вы знаете, какие я умею делать байдары.

И ответили многоголосо люди:

– Да, знаем.

– Это диво просто, какие ты делаешь байдары!

– Плывут, как рыбы, летят, как птицы, твои байдары!

Пойгин благодарно закивал головой.

– Спасибо вам, люди. Как видите, у меня будет много забот. А председателем достоин быть каждый из вас, кроме Ятчоля.

И опять отозвались люди.

– Нет! Ятчоль не может!

– Не хотим Ятчоля!

– Ятчоль – скверный охотник! – Ятчоль – трус и болтун!

Величко нетерпеливо поглядывал на Медведеву, дескать, что же вы молчите.

А Надежда Сергеевна медлила с переводом на русский язык второй половины речи Пойгина. Ну что, что она скажет Величко? Что Пойгин всё-таки называет себя пусть белым, но шаманом? Что он обещает артели благосклонность Моржовой матери? Легко себе представить, как на это отзовётся Величко. И всё-таки именно Пойгин мог бы стать настоящим председателем. Это вожак. Это человек, который в новых порядках видит надежду на высшую справедливость. Что ж, она скажет не больше того, что надо знать Величко.

– Пойгин говорит, что он считает достойным стать председателем здесь каждого, кроме Ятчоля.

– Выходит, что и сам не прочь…

– Вот тут вы и ошиблись! – опять не скрывая своего торжества, возразила Медведева. – Пойгин так и сказал… я не хочу быть тем, кого именуют председателем. Он говорит, что желает людям добра, готов делать байдары для будущей артели. Он прославленный мастер по байдарам. Это я уже добавляю от себя…

– Понятно. Набивает себе цену. В хитрости ему не откажешь…

Медведева поправила платок на плечах и замерла в глубоком отчуждении.

– Ну что ж, будем считать, что если не собрание, то общая беседа состоялась, – стараясь казаться не так уж и расстроенным, сказал Величко. – Пожалуй, завтра надо поговорить с каждым из них индивидуально. Если не откажутся от Пойгина… придётся искать кого-то на стороне. Другого выхода не вижу.

Величко уже хотел было объявить, что всем можно расходиться, как вдруг поднялся председатель сельсовета Акко и показал пальцем в сторону Пойгина.

– Именно ты, Пойгин, будешь председателем артели. Так решили старики в Тынупе. Так думают и все остальные мужчины и женщины, и даже дети, мнение которых надо знать взрослым. Да пусть помогают тебе твои добрые ваиргит – свет солнца, устойчивость Элькэп-енэр и вечное дыхание моря. Я прошу, как научили нас русские, всех, кто согласен со мной, поднять за Пойгина руку.

И в то же мгновение чукчи встали и взметнулись их руки. Неподвижным остался только Ятчоль.

– Что здесь происходит? – недоуменно спросил Величко.

– Выборы председателя артели, – боясь обнаружить свою радость и смущение, сказала Медведева.

– Как?! Они голосуют за Пойгина?!

– Да, голосуют за Пойгина.

Величко медленно поднялся за столом, вытащил пробку из графина, постучал стеклом о стекло. Но чукчи после этого, казалось, ещё старательнее вытянули руки, лица их были напряжённы и торжественны.

– Карэм! Нельзя! – воскликнул Величко. – Растолкуйте же им, Надежда Сергеевна, что они действуют незаконно. У нас не было собрания, была лишь беседа.

– Я считаю, что эти люди избрали своего председателя. Так я сейчас и запишу в протокол.

– Вы не имеете права. Вас никто не избирал в президиум. Вы были всего лишь моей переводчицей. Увы, не очень-то удалась вам эта роль…

А каждый чукча в зале, кроме Ятчоля, по-прежнему держал руку над головой. Лишь кое-кто переступит на одном месте, одолевая напряжение, и снова замрёт, показывая всем своим видом, каким чувством он переполнен при соблюдении этого нового ритуала, который совершается по столь торжественному случаю.

– Я вижу, вы ещё долго готовы держать руки поднятыми, – тоном вершителя ритуала сказал Акко. – Можно теперь опустить и сесть на место. Как видишь, Пойгин, все, кроме Ятчоля, согласились избрать тебя председателем. Иди сюда, и мы послушаем твои говорения…

– Я чувствую, что очоч не согласен с тобой, Акко, – сказал Пойгин, грустно улыбаясь. – Душа его не имеет ко мне даже самого слабого расположения.

Старик Акко приосанился, иссечённое морщинами лицо его, словно выветренное ветрами нелёгких и долгих времён, стало непреклонным.

– Я тут тоже очоч. И моя душа давно имеет к тебе самое сильное расположение. А поднятые кверху руки людей имеют, как я понимаю, по новым порядкам неколебимую силу доброго согласия. Таков смысл этого нового для нас обычая. Иди и произноси свои говорения…

Медведева, не глядя на Величко, перевела слова Акко.

– Карэм! Нельзя! – запротестовал Величко. – Скажите им, Надежда Сергеевна, что так председателя не избирают.

Медведева медленно сняла с плеч платок, повесила его на спинку стула, выкраивая для размышления время.

– Люди, – наконец тихо заговорила она по-чукотски. – Возможно, наш гость из района прав в том, что избрание председателя произошло без точного соблюдения обычая. Этому вам ещё нужно поучиться. Но важно главное: вы назвали имя самого достойного. Возможно, что вам завтра-послезавтра придётся ещё раз поднимать руку. И я уверена, что вы это сделаете в честь Пойгина.

На второй день в Тынуп вернулся Медведев, а с ним прибыло ещё десятка три чавчыват, среди которых были Майна-Воопка, Выльпа и старик Кукэну. С возвращением Медведева Величко понял, что избрание Пойгина председателем артели становится неизбежным, мучительно ломал голову, как быть дальше.

– Учтите, если избрание шамана председателем артели окажется скандальной историей, – я скажу, что вы и пальцем не пошевелили, чтобы этому помешать, – решительно заявил он в клубе культбазы Медведеву. Понаблюдав, какое впечатление произвёл на собеседника, добавил уже тоном искреннего сочувствия: – Видит бог, я старался предостеречь вас от этого шага.

– Да, старались, – угрюмо клоня голову, подтвердил Артём Петрович. – Я так и доложу каждому, кто будет интересоваться вашей и моей позицией.

– А знаете, я, пожалуй, даже совсем отстранюсь от собрания в знак моего принципиального несогласия с вашей линией.

– Понимаю, понимаю, вы будете докладывать в районе, что избрание председателя артели произошло вопреки вашей воле…

Страдальчески улыбаясь, Величко развёл руками.

– Да, именно так. И я был бы рад, если бы вы одумались…

– Но ведь не я, а охотники, оленеводы выбирают для себя председателя…

Величко усмешливо покачал головой.

– При вашем-то влиянии, при вашем знании языка можно было бы убедить каждого чукчу, даже самого тёмного, не поступать опрометчиво.

Медведев потянулся рукой к бороде, пытаясь поглубже упрятать ядовитую усмешку, словно бы запутавшуюся в волосах. А она, как пчела, была упрямой и неукротимой, и всё равно обнаруживала себя.

– Что вы так странно улыбаетесь, будто я толкаю вас на бесчестный поступок?

– Да нет, я так не думаю. А что касается чукчей в их поисках вожака, то я в данном случае с ними заодно.

– Вы могли бы это и не подчёркивать.

Медведев разгладил складки кумача, которым был покрыт стол президиума, спокойно возразил: