Михаил Юрьевич Лермонтов. Тайны и загадки военной службы русского офицера и поэта - Николай Васильевич Лукьянович
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
И вот, наконец, Грушницкий произведен в офицеры, это исключительно важное событие в жизни молодого человека, открывающее ему новые горизонты в жизни. Он в восторге и Печорин передает его слова: «О, эполеты, эполеты! ваши звездочки, путеводительные звездочки…». Он, конечно, нацелен на карьеру и женитьба должна помочь ему в этом. В сущности, казалось бы, ему есть чем гордиться, он может ее сделать, в отличие от Печорина. Но поведение новоиспеченного молодого офицера ничего, кроме саркастической улыбки, вызвать не может. «Самодовольствие и вместе некоторая неуверенность изображались на его лице; его праздничная наружность, его гордая походка заставили бы меня расхохотаться, если б это было согласно с моими намерениями». Утрированность в поведении, дурной вкус, который проявляется во всем, безусловно, смешны для Печорина, в прошлом блестящего гвардейского офицера.
Ключевые эпизоды в романе, по справедливому замечанию Набокова, связаны с подслушиваниями, то есть, у Печорина были развиты навыки, присущие обычно военным разведчикам и опытным командирам – все замечать, все видеть и все слышать. Эти качества, которые часто осуждаются в обычной мирной жизни, крайне важны для боевого офицера. Так, например, Печорин говорит о своем посещении бала: «Войдя в залу, я спрятался в толпе мужчин и начал делать свои наблюдения». Как впоследствии оказалось, они были небесполезны. Его тонкая и немного злая ирония в разговоре с княжной Мери, что в мундире Грушницкий выглядит гораздо моложавее, вообще присуща наблюдательным людям с сильным умом и полностью уверенным в себе, каким без сомненя, является Печорин.
Дальнейшее развитие событий резко ставит вопрос о достоинстве офицера, о его чести, и в диалоге между Грушницким и Печориным это явственно ощущается. «Я должен был этого ожидать от девчонки… от кокетки… Уж я отомщу! – Пеняй на свою шинель или на свои эполеты, а зачем же обвинять ее? Чем она виновата, что ты ей больше не нравишься». С точки зрения Печорина русский офицер никогда не унизится до того, чтобы обвинять женщину, и уж тем более мстить ей. Отсюда и его реакция: «Про меня и княжну уж распущены в городе разные дурные слухи: это Грушницкому даром не пройдет!». Но жизнь, увы! не всегда соответствует нашим о ней представлениям, особенно таким – что должно и что недолжно.
Острая наблюдательность и спокойствие духа часто помогают главному герою владеть ситуацией: «За большим столом ужинала молодежь, и между ними Грушницкий. Когда я вошел, все замолчали: видно, говорили обо мне». Дальнейшие рассуждения Печорина, если бы они не касались заурядной бытовой интриги, представляют собой, в сущности, как это ни парадоксально звучит, сжатое изложение военной стратегии: «Я люблю врагов, хотя не по-христиански. Они меня забавляют, волнуют мне кровь. Быть всегда настороже, ловить каждый взгляд, значение каждого слова, угадывать намерения, разрушать заговоры, притворяться обманутым, и вдруг одним толчком опрокинуть все огромное и многотрудное здание их хитростей и замыслов, – вот что я называю жизнью». Если применить эти его рассуждения к планированию военных операций, отразить их в конкретных мероприятиях, то результат будет блестящим. Жаль, что не все русские военачальники и политики это понимали, особенно на Кавказе.
Далее по ходу романа главный герой вновь проявляет лучшие качества русского офицера. Ощущение опасности позволяет ему подслушать разговор и раскрыть план его недоброжелателей во главе с драгунским капитаном. Характерно, что с точки зрения офицерской этики такое их поведение по отношению к Печорину было просто недопустимым: не положить пули в пистолеты и попытаться выставить противника на посмешище – это нечто запредельное, выходящее за рамки общепринятых представлений.
Как уже отмечалось выше, так называемая кавказская война имела многие приметы войны гражданской и при соответствующих условиях могла легко таковой стать. А что такое гражданская война? Это война без законов и правил, война без границ и моральных принципов. В этом эпизоде также явно чувствуется застарелая вражда бедных армейских офицеров к офицерам гвардии. Она тем более страшна, что гвардейские офицеры во многих случаях действительно были выше армейцев не только по материальному положению, но и по чисто личностным качествам. Они были более образованы, более воспитаны, их умственный кругозор был намного шире, их храбрость никогда не подвергалась сомнению. Естественно, что и военную карьеру они делали гораздо успешнее, хотя можно, конечно, сказать, что стартовые условия у них были разные (это верно), но разве это их вина. К сожалению, в любом человеческом обществе и в любой стране приведенные выше обстоятельства вызывают вполне понятные причины для зависти и даже ненависти. А эти чувства разрушает все традиционные понятия, в том числе и понятие о чести, и уж тем более в условиях вялотекущей кавказской войны.
Иллюстрация В. А. Полякова к роману М. Ю. Лермонтова «Герой нашего времени». Княжна Мери.
Эта война, помимо всего прочего, оказывала серьезное влияние на общественное мнение, и Печорин замечает это. После того, когда он, спустившись на землю через окно в комнате Веры, сбивает драгунского капитана и бросается в кусты, в городе возникает паника. «Тревога между тем сделалась ужасная. Из крепости прискакал казак. Все зашевелилось; стали искать черкесов во всех кустах – и, разумеется, ничего не нашли». Но оснований для паники действительно имелось достаточно. Так, фон Торнау вспоминал, что в начале 1830-х гг. абреки часто прорывались небольшими партиями к Ставрополю, к Георгиевску и Минеральным Водам. [29]. Это подтверждал и декабрист А. Е. Розен, отмечая, что ранее «несколько отважных черкесов» делали иногда набеги на Пятигорск, на Кисловодск и их окрестности [30, с. 253]. Генерал Г. И. Филипсон также писал в своих воспоминаниях, что в 1836 году Кисловодск, несмотря на то, что охранялся артиллерией и регулярной пехотой, подвергся нападению горцев, «причем не обошлось без человеческих жертв» [31].
Но война войной, – все в той или иной степени уже привыкли к ней, а главный вопрос, поставленный в этой повести – это вопрос о любви. Имел ли право Печорин так поступать с юной девушкой, то есть, как говорила княжна Мери, «возмутить ее душу и потом оставить?». Она с болью спрашивает его об этом, потому что не хочет верить в такой исход: «Это было бы так
